— Марьян, я же ничего такого не предлагаю. В пиццерию сходить с ребенком. Как семья…
Сую руки в карманы халата, совершенно не понимая, что делать дальше. По большому счету, я даже видеть Балашова не хочу, не то, чтобы с ним куда-то ходить. Но у нас дочь. И я действительно стараюсь делать все, чтобы наши дерьмовые отношения с Балашовым никак на ней не отражались. Для Полинки мы просто родители, обожающие свою дочь. Но никак не враги. И слава богу.
— Да-да! Вали его! — доносится из-за двери ликующий вопль Иванюка, после которого он прибавляет звук и в телевизоре.
— Каа-а-акой напряженный момент! — возбуждённо орет комментатор. — Вы только посмотрите на Балашова! Да! Именно в таких контратаках сказывается преимущество Демида в размерах и классе. Он просто рубит… рубит американца, прижимает к канатам! И… жестким правым хуком отправляет его в чистый нокаут! Да-а-а-а! Ай да Демид! Тридцать восемь лет… Два метра два сантиметра… Сто четыре килограмма… Напомню, что за плечами Балашова шестьдесят четыре боя на профессиональном ринге и шестьдесят одна победа. Из них пятьдесят две — победы нокаутом. Без ложной скромности, легенда мирового бокса. Накануне боя Демид заявил о завершении профессиональной карьеры. Да, господа, заканчивается целая эпоха… Но как заканчивается, а?! На какой высокой ноте! Красивейший финал…
Отвожу взгляд, вдруг осознав, что все это время пялюсь на Демида, как какая-нибудь сбрендившая фанатка. А он смотрит на меня…
Из шестой палаты, чуть дальше по коридору, выходит мама с ребенком. Демид сутулится, опускает голову, отработанным движением пряча лицо под козырьком. Я все сильней нервничаю. Еще немного, и его точно кто-нибудь да узнает. А мне это ни к чему.
— Ладно! Подождите меня в парке. Там детская площадка есть. А ты, Полинка, постарайся не уделаться, ладно?
— Мамоська пойдет с нами в пиццилию? — улыбается та и обхватывает ладошками побитое лицо отца.
— Угу, пойдет. Ты рада?
— Осинь.
Их голоса удаляются, а я стою, как дура, посреди коридора, разглядывая мощную спину Демида и подпрыгивающий где-то в районе его плеча куцый Полинкин хвостик. Зря я волновалась… Из Балашова вышел прекрасный отец. Он поражает меня своим терпением во всем, что касалось дочери. Он остается спокойным даже в тех ситуациях, когда мне самой отказывает выдержка. А ведь во всем остальном — у Демида просто бешеный нрав. И большие проблемы с контролем над гневом.
Я встряхиваюсь, отгоняя воспоминания. Возвращаюсь в ординаторскую и, быстро дописав историю, переодеваюсь. В комнате отдыха Владимир Станиславович что-то бубнит под нос. Даже интересно, что бы он сказал, если бы увидел в нашем отделении своего кумира. Ставлю на то, что зав не смог бы выдавить из себя и звука, хотя обычно никогда не лез за словом в карман.