Спать я не ложился, но усталости не ощущал. Приехал в наркологическую клинику под утро, поднялся в отделение реанимации. Юля лежала бледная, как сама смерть на таких же белых простынях, подключенная к многочисленным трубкам и проводам. Руки исколотые, проглядывает тонкая сетка вен. И сама она словно прозрачная… Я долго смотрел в её лицо, пока в палату не вошёл врач.
— Я буду присутствовать, — сказал ледяным голосом, не спуская с нее глаз.
Еще давно в шутку пообещал ей, что если она будет умирать, то буду с ней до последней минуты.
— Шансов нет. Мозг уже мертв. Мне жаль…
— Давайте без сантиментов. Я как-нибудь без ваших сожалений обойдусь, — поднял каменное лицо и посмотрел на врача.
— Да, Антон Владимирович, — он тяжело вздохнул в ответ. — Скажете, когда будете готовы и вот бумаги… подпишите. Это обязательное условие. Ваше согласие…
Пробежавшись взглядом по ровным строчкам, я вдруг осознал, что сейчас подпишу нам обоим смертный приговор. На какую-то долю секунды я опешил, а потом поставил размашистую роспись и вернул бумажки врачу. На самом деле Юля не понимала какой она счастливый человек. Наверное, будь я на ее месте, то и не желал другого исхода. Маленькой девчонкой я полюбил ее много лет назад, а в итоге так по-разному мы заканчивали наш общий путь…
Я прикоснулся к ее руке. Пока еще теплой. Агонии внутри не ощущал. Пережил ее значительно раньше. И много времени надеялся, что она ради нашего общего будущего поднимет себя с колен. И только теперь понимал, что надежды не оправдались и оказались напрасными.
Я был всегда рядом с ней и сейчас пришел, чтобы быть до конца, как и обещал ей когда-то… Пришел отпустить и жить дальше. Как? Не знаю. Наверное с такими пробоинами в сердце и в душе не выживают.
Махнул врачу рукой, в палате тут же появилась медсестра, она подошла к Юле, а через несколько секунд я услышал оглушающий звук приборов, подтверждающих смерть огромного куска моей жизни…
Я ошибочно полагал, что в эту минуту все закончилось, но, увы, это было не так. Только что я взял большой грех на душу и принял решение не говорить о смерти Юли ни одной живой душе, кроме Сергея. Никто и никогда не узнает, что она умерла от наркотиков. Потом я обязательно что-то придумаю, но сейчас не готов был делиться ни с кем своей болью и горечью от утраты некогда любимого и близкого человека.
Антон
Чувствовалось приближение весны. Тепло набирало обороты, все кругом цвело и благоухало, зелень пестрила яркими красками. Только ничего этого я не замечал. После смерти Юли и ее похорон я неделю ходил потерянным, забросил все дела и на меня накатила апатия. Все валилось из рук чем бы я не пытался заняться. Как приведение бродил по нашему дому и не мог найти себе места. Вроде и понимал все, и давно мы уже отдалились с ней друг от друга, но невыносимо тяжело было вспоминать тот день, когда ее сердце остановилось. Иногда мне казалось, что и мое замедлило ход, затянулось холодной коркой льда. А тут еще адвокат Абрамова со своим договором опеки и наследством звонил последние дни по несколько раз на дню… Но не до него мне сейчас было. Сколько помнил себя, всегда таким был: если приключались какие-то сильные неурядицы, закрывался в своей раковине и становился отшельником, пока не находил решения всем проблемам. Юля знала об этой черте моего характера и никогда не донимала истериками и ссорами почему я вдруг превратился в бесчувственную статую. А мне впервые в жизни захотелось поделиться с ней наболевшим, а не молчать… Вот же превратности судьбы.