. Он вспомнил и мысленно повторил Про себя недавно написанные стихи:
Бестрепетно, гордо стоит на утесе
Джук-тур круторогий в застывших снегах,
И, весь индивея в трескучем морозе,
Как жемчуг, горит он в багровых лучах.
Любовь и печаль. Почему для Коста любовь всегда связана с печалью? Вот и сейчас: почему молчит Анна Цаликова? Неужели не понимает его чувства к ней? Или действительно этот блестящий, лощеный офицер покорил ее сердце?..
— Прибыли! — раздался грубый окрик полицейского, и перед ними с грохотом раскрылись тяжелые двери тюрьмы.
Хетагурова ввели в приемную, где помощник смотрителя, внимательно проглядев его бумаги, отдал приказ раздеть арестованного и обыскать.
Обыскивали тщательно. Отняли даже огрызок карандаша; припрятанный в черкеске. Отобрали записную книжку, срезали с пояса серебряные украшения, спороли пуговицы.
В длинном тюремном коридоре было очень темно, но когда захлопнулась дверь в камеру и ржаво скрежетнул ключ, Коста показалось, что его столкнули в могилу. От духоты и черноты закружилась голова. На ощупь отыскал он свободное место на нарах и, повалившись, забылся тяжелым сном…
— Подъем!
Коста вскочил, ничего не понимая. Двухэтажные нары были сплошь забиты людьми. Они разглядывали растерявшегося «новичка» — одни с сочувствием, другие с насмешкой. Вдруг сверху спрыгнули два человека и бросились к Коста с объятиями.
- На поверку ста-а-но-вись! — скомандовал рыжий надзиратель.
Растолкав заключенных, он схватил за шиворот горцев, обнимавших Коста, пытаясь растащить их в разные стороны.
— Задушишь людей! — предостерегающе воскликнул Коста.
— А ты кто такой? — процедил надзиратель и, сжав кулаки, замахнулся. Но кто-то точным ударом головы в челюсть свалил его на пол.
На крик надзирателя в камеру ворвались тюремщики.
— Разойдись! Стрелять буду! — истошно орал смотритель. Но заключенные, словно ничего не слыша, продолжали избивать надзирателя.
Раздался выстрел. С потолка посыпалась штукатурка. Заключенные расступились. Избитого унесли из камеры.
Только теперь узнал Коста своих земляков — Мурата и Бориса.
— Как вы сюда попали? За что?
— Меня посадили за тех полицейских, которых я с моста в Терек побросал… — сказал Мурат. — Помните историю с женским приютом?
— Как не помнить!.
— А еще старшина донес начальству, будто я был зачинщиком бунта в Алагире и пел «Додой»,
— Судили тебя?
— Второй год держат в тюрьме и доказать ничего не могут… Настоящего-то зачинщика никто не выдал. Ну и я, конечно, тоже.
Коста похлопал Мурата по плечу.
— А Замират не забыл?
— Как забудешь? — вздохнул Мурат. — И она меня не забывает: передачи носит…