Гиоев между тем успел нам телеграфировать из Тифлиса, что меня ссылают в Курскую губернию, и затем в полученном от него письме говорит, что ему Абрамов передал, что «Коста очень повредило его присутствие на беспорядках и сопротивлении осетин, кажется, нарцев, полиции и войскам во Владикавказе, в декабре». Понимаете?! «Сопротивление осетин полиции и войскам… в декабре…»
Подлог! Самый невероятный, самый подлый подлог!..
Каханов воспользовался совпадением моего имени с именем моего сородича и представил полицейский протокол в совет главноначальствующего как доказательство моей преступной, развращающей деятельности…
…Пробуду я здесь теперь уже недолго, хотя к таким своим заявлениям и сам я отношусь не с особенным доверием, но меня, кажется, теперь ничего не задерживает… Хотелось бы мне только, чтобы статья моя была напечатана при мне, под моим контролем, а то я немножко поделикатничал с газетчиками, и они мне некоторые места напечатанной части статьи так извратили, что собираюсь писать для восстановления их смысла «письмо в редакцию»…
…Не знаю, как назвать, не знаю, что такое, но ясно чувствую, при взгляде на тебя, что что-то высшее, безмерно дорогое, теряю навсегда с моим изгнаньем я… Все стихотворение Вы прочитаете в посмертном издании полного собрания сочинений Вашего непутевого Коста.
Привет и низкий поклон всем»
«Александру Цаликову
8 мая 1899 г.
Сегодня я был у кн. Ухтомского, редактора «Петербургских ведомостей». Он встретил меня чуть не с распростертыми объятиями. «Ну, — говорит, — наделали же мы своей статьей…[19] Читается нарасхват… только и разговоров… Куропаткин прислал ко мне своего адъютанта… Министр, говорит, страшно возмущен… надо, говорит, положить конец этим безобразиям… Такой порядок вещей не может продолжаться… В это же лето пошлем целую комиссию подробно исследовать все, что происходит в Терской области… Если хоть сотая доля того, что передается в «Петербургских ведомостях», правда, то и тогда это выше всякого вероятия… Просит дать ему несколько номеров… Я дал. Окончание статьи вошло в завтрашний номер и если не случится что-нибудь экстраординарное, вроде пожара, то оно появится завтра…»
Кажется, Каханов сделал все, чтобы избавить Кавказ от этого бунтаря! Сослал Хетагурова на пять лет и был уверен, что тот погибнет в ссылке. Так нет же, гонения лишь закалили поэта. Окреп его голос, выросла слава в народе. Послал полковника Хоранова на станцию Дарг-Кох, чтобы убить Хетагурова, но этот дурак…
Генерал в ярости сжал кулаки.
Кто, как не он, Каханов, представил наместнику кавказскому, князю Голицыну, компрометирующие материалы на Хетагурова? Наконец, он состряпал историю о том, что Коста Хетагуров поднял во Владикавказе восстание против военных властей и полиции. Он скрепил эту историю протоколами, свидетельскими показаниями, актами и прочими «документами».