— Ещё ничего не решено. Бабай не оформлял ни завещание, ни дарственную. Как говорится, вопрос в подвешенном состоянии.
— Будем исходить из мыслей, что кобель наследство уже получил. В итоге он при деньгах. Скорее всего, он тебе даже не заплатит!
— У нас договор!
— Ты же понимаешь, — закатила глаза Рита. — Это не договор, а Филькина грамота. Ваш междусобойчик не имеет юридической силой. Этот павлин может запросто тебя кинуть!
Я недоверчиво замотала головой.
— Да-да, милая! Когда он получит желаемое, то и платить тебе будет необязательно!
— Я могу показать всем его родственникам наш договор… — возразила я.
— Угу. И что ему будет? Родственники скажут «фу, как некрасиво!» и больше ничего. Он тебя кинет на деньги, уволит с работы. Вот увидишь! Такие, как он, всегда идут по головам.
— Нет, ты не права… Рус не такой, — несмело возразила я.
Ведь я знала, каким милым, обаятельным и заботливым мог быть Руслан.
— Да, Ева! — заявила Рита. — Он вышвырнет тебя и оставит ни с чем. Ты останешься с пустыми руками, но с беременностью, которую ты хочешь сохранить. Так?
— Да… То есть нет! Беременность я хочу сохранить, но ты не права насчёт Руслана.
— Неужели? Вспомни, каким он был до того, как петух его в задницу клюнул? Как он вёл себя до необходимости изображать пару перед дедулей?
Рита была права. Или не совсем права. Но доля правды в её словах была. Ведь я знала Руслана и с другой стороны. Он был наглым, беспринципным, не гнушался шантажом, предпочитал случайные кратковременные связи и был категорически против создания семьи.
— Ему не нужен ни брак, ни ребёнок, так? — спросила Рита.
— Он хотел узнать, кто отец. Я сказала, что это не он. Но…
Я вспомнила, что заявил Алмазов сразу же после того, как догадался о моей беременности. Алмазов сказал, что готов решить проблему. Избавиться от ребёнка.
— Он и сроками интересовался только для того, чтобы уговорить тебя сделать аборт, — подвела итог всему Рита.
— Я не могу в это поверить.
— Нет, Ева. Ты не хочешь в это поверить. Но факты таковы, что ему плевать на тебя, твоего ребёнка и твои чувства.
Рита сжала мои ладони. Пальцы у подруги были ледяными. Глаза горели решительным огнём.
— Я поняла, почему ты разревелась. Ты влюбилась в этого гуляющего мерзавца?
— Нет! — прошептала я.
— Влюбилась, — кивнула Рита.
Впервые меня так открыто ткнули носом в собственные чувства к боссу. Неужели я влюблена? Стоило только подумать об Алмазове, как пульс участился, а сердце затрепетало. Пока подруга пытливо вглядывалась мне в глаза, я вспоминала всё пережитое нами за то время, что мы изображали пару. Было много и смешного, и грустного, и милого, и сексуального, и раздражающего до ужаса.