— Ты их подведёшь, Руслан. Кажется, ты говорил, что бабай оставит тебя и Рамиля без наследства, если один из вас не женится. Если правда о нас откроется, ты лишишься доверия деда. Наследство ни тебе, ни Рамилю в таком случае не светит вообще. Скорее всего, бабай отдаст всё Ильясу?
— Да, скорее всего, так и будет, — согласился я. — И самое страшное для меня сейчас — это не лишиться материального обеспечения. У меня есть действующий бизнес, он приносит неплохой доход. Я тоже могу купить себе дом с полем для гольфа, но просто не вижу в нём смысла на данном этапе. Вернее, не видел раньше. Но сейчас не об этом. Твой поступок в клубе был для меня как толчок, ты вынудила меня действовать и думать иначе. Всё, что с нами было, раскрыло мне глаза на многое. В том числе, и на самых близких людей… Понимаешь?
— Кое-кто открылся в истинном свете?
— Да. Я сейчас про Рамиля. Всегда считал, что несу за него ответственность, должен помогать, обеспечивать… Дед считал, по всей видимости, так же. И сейчас Рамиль просто болтается без дела. Живёт на содержании деда и страшится того, что останется без копейки в кармане, но винит в этом всех. Всех, кроме себя. Я не замечал этого в нём раньше, но сейчас… я научился складывать один плюс один. Знаешь, брат даже грозил мне, что покончит с собой, если вдруг я откажусь помогать. Он кичится тем, что любит одну-единственную, но прикладывает ничтожно мало усилий, чтобы быть с ней. Хочет выехать на чужом горбу. Наверное, в этом есть часть и моей вины — я сам его баловал. Но сейчас я больше не хочу тащить на себе его проблемы и проблемы других родственников, привыкших, что за них всё решают… Мне тридцать пять, я хочу пожить для себя, заботиться о тех, кто действительно дорог мне.
Ева слушала меня, затаив дыхание. Я и сам был удивлён тому, что говорил без остановки. Но может быть, настал тот самый момент, когда нужно поговорить начистоту?
— Ева, пойми, я не боюсь остаться без дополнительных бонусов, не боюсь того, что Рамиль разозлится в случае провала — ему пора взрослеть и самому нести ответственность за свои поступки. Если откроется правда о том, как у нас с тобой всё начиналось, это расстроит моего деда. И, пожалуй, это единственное, что меня огорчает. Я снова буду выглядеть не в самом лучшем свете перед ним. К тому же он очень стар, я опасаюсь, как бы это ни повредило его здоровью.
— Я понимаю твои опасения. Значит, играем дальше? — спросила Ева.
Она не говорила мне «нет», но и не соглашалась. Сейчас всё зависело только от меня.
— Я хотел бы…
Раздался телефонный звонок. Снова.