— Я не против, — тихо сказал Хардин. Я вздрогнула, потому что поняла, что моя спина прижата к его груди, а он стоит вплотную ко мне и своим дыхание щекочет мне щеку.
— Это нечестно, — сказала я и немного оттолкнула его. — Ты используешь мою вредную привычку против меня, — я знаю, что залилась краской. А Хардин только рассмеялся и немного отступил от меня.
— Ты такая милая, когда краснеешь. И мне приятно знать, что мои поцелуи сводят тебя с ума. Это не всё на что я способен.
— Нечестно пользоваться моими слабостями, — надулась я и отвернулась.
— Ладно, я не об этом, — Хардин начал мяться на месте, а потом запустил руку в волосы. Я видела, что он что-то хотел сказать, но никак не решался. — Я просто… В общем, спасибо тебе за всё. Не знаю, что со мной бы сделали родители, если бы не ты.
— Не за что, — улыбнулась я.
Почему-то мне самой хотелось помочь Хардину.
— Но это скоро закончится. Я всё-таки расскажу им. Ну, после Дня Благодарения.
— Да, а то я в театре пропадаю, а ты мне изменяешь. Нужно же нам уже как-то расстаться, — засмеялась я, а Хардин улыбнулся и, кажется, немного расслабился.
— Твоя сестра, кстати, очень милая.
— Да, она такая.
София могла очаровать любого. И она делала это всегда. Я могла только мечтать быть похожей на неё.
— Ты не хуже неё, — я подняла голову и увидела улыбающегося Хардина.
— Спасибо, конечно, — вздохнула я.
Нужно что-то делать с этой идиотской привычкой.
— Мне нужно идти, — сказала я и пошла к выходу. — Не хочу оставлять Софию одну.
— Лидия, — позвал он, когда я уже стояла у выхода. Я обернулась и посмотрела на него и еще раз отметила, как Хардин круто выглядит в чёрной рубашке, что облегает каждую его мышцу. — Ты можешь не говорить, если тебе трудно, но… Что случилось с Софией, что ты так печёшься о ней?
Мне сразу стало трудно стоять на ногах. Я не могла об этом думать, не могла это вспоминать. Мне тогда было всего двенадцать лет, когда её оторвали от меня. Мама умерла, а папа отвернулся. И я не могу никого винить, потому что сама виновата во всём. Я вела себя, как маленький капризный ребёнок. Одно недопонимание, одна выходка обернулись чередой событий, что до сих пор преследуют меня в кошмарах. Из-за всего этого, я росла без мамы в то время, как нуждалась в ней, а сестра теперь сидит в клинике для нестабильных людей.
Мне слишком трудно это вспоминать. Слишком трудно думать об этом. Я продолжаю чувствовать вину за всё. Продолжаю ненавидеть себя. Но я не могу начинать вспоминать, потому что это, как чёрная пелена, что начинает затягивать меня и медленно рушить изнутри. Я просто боюсь, что в один момент это разрушит меня окончательно и ничего не оставит.