— Больно! — крикнула она и схватилась за мою руку.
— Хардин отпусти её, — сказала Джин.
— Вали! — прорычал я, глядя на неё.
Гнев застелил мне глаза красной пеленой. Я ничего не видел. Лишь зелённые и напуганные глаза, как у маленького напуганного Бэмби.
— Ты дурак, — сказала она, а в глазах стояли слёзы. — Я не презираю тебя. И вовсе не считаю хуже себя или сестры. Я не хочу, чтобы она вообще общалась с мужчинами.
— Почему?
— Её изнасиловали! — Лидию буквально трясло, а по её красивому лицу текли слёзы. — Доволен? Ее изнасиловали четыре здоровых мужика, когда ей было всего четырнадцать. И это всё случилось из-за меня.
Это больше, чем просто шокировало меня, а Лидию еще сильнее вывело из равновесия, поэтому она едва не упала, но я поддержал её и прижал к себе, позволив плакать у себя на груди. Гнев быстро прошёл, словно его не было вовсе. Теперь было только чувства стыда. Я был самым настоящим моральным уродом.
— Прости, — прошептал я в её волосы.
— Это было больше восьми лет назад, — тихо сказала она. Так тихо, что я едва мог услышать. — И виновата я. Я поссорилась с родителями. Из-за пустяка. Такого глупого и незначительного, что уже даже не помню, какого именно. Я разозлилась и убежала из дома. Было темно, но я всё равно убежала. Но я была трусихой, поэтому не убежала далеко. А просто спряталась в домике на дереве и сидела там. Мама с папой не знали этого, поэтому послали Софию искать меня, ведь только её я бы послушала.
Лидия замолчала, потому что ей больше не хватало воздуха. Она уткнулась мне в грудь и начала глубоко дышать, чтобы немного успокоиться. Я думал, что она больше не заговорит, потому что прошло уже минут пять, но она продолжила. И снова так тихо, что я едва мог услышать её.
— Она не знала, где меня искать, поэтому пошла к Рейчел. Нашей общей подруге, у которой мы проводили почти всё время. Они нашли её в трёх кварталах от нашего дома. Над ней издевались несколько часов. Она была избита и едва дышала, когда её нашли. Потом провела в коме около двух недель. Но даже когда она проснулась, лучше не стало. Она постоянно кричала и плакала. Ей поставили капельницу с успокоительным, что не давала ей пошевелиться. Фактически София стала овощем, потому что она перестала на что-то реагировать.
Лидия снова взяла паузу, а потом оторвалась от меня и посмотрела своими заплаканными глазами.
— Она вечно кричала при виде мужчин, — продолжила она. — Стоило мужчине появиться в радиусе метров двадцати, она орала так, что стёкла чуть не трескались, поэтому ей давали лошадиную дозу снотворного. Маме было так плохо из-за этого. Она впала в депрессию. Не ела, не говорила, не выходила из комнаты. И вскоре…