Сегодня я, в соответствии со своим темпераментом и философскими позициями, негативно отношусь к масштабным системосозидающим и обобщающим историческим теориям. Но должен признаться, что, изучив и реально пожив в империях модерна, я был поражен их неустанной экспансией и безжалостным интеграционным импульсом. Будь то Маркс или консервативные авторы вроде Дж. Р. Сили (Seeley),>9 современные аналитики, например Д. К. Филдхаус и К. К. Элдрижд (D. К. Field-house, С. С. Eldridge) (чья «Миссия Англии» является в этом отношении центральной работой),* каждому из них было ясно, что Британская империя вобрала в себя все это и сплавила в единое целое. Эта и другие империи вместе и сделали мир единым. Однако никто в отдельности (и уж, конечно же, не я) не в состоянии охватить этот имперский мир целиком.
Когда мы читаем дебаты между современными историками Патриком О'Брайеном** и Дэвисом и Хаттенбеком (в чьей важной работе «Мамона и погоня за империей» предпринята попытка количест-
* Eldridge С. С. England's Mission: The Imperial Idea in the Age of Gladstone and Disraeli, 1868—1880. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1974.
** O'Brien Patrick. The Costs and Benefits of British Imperialism // Past and Present. 1988. N 120.
венного анализа реальной доходности империй)* или более ранние дебаты, такие как спор Робинсона—Галлагера** или работы по зависимости и мировому накоплению экономистов Гундера Франка и Самира Амина,*** мы как историки литературы и культуры должны спросить, какое все это имеет отношение к интерпретации викторианского романа, например, или к французской историографии, к итальянской опере или к немецкой метафизике аналогичного периода? Мы подошли к тому пункту в нашей работе, когда уже не можем более игнорировать империи и имперский контекст в своих исследованиях. Рассуждать, как это делает О'Брайен, о «пропаганде имперской экспансии, которая породила иллюзию безопасности и ложные надежды на высокие прибыли для тех, кто инвестирует за грани-цеи», на деле означает говорить об атмосфере, созданной одновременно и империями, и романами, расовой теорией и географическими спекуляциями, концепцией национальной идентичности и городской (или сельской) рутиной вместе. Фраза «ложные надежды» отсылает нас к роману «Большие надежды», «инвестирование за границей» напоминает о Джозефе Седли и Бекки Шарп, «порожденные иллюзии» предполагают «Утраченные иллюзии» — совпадения между культурой и империализмом бросаются в глаза.
* Davis Lance Е. and Huttenback Robert A.