Это случилось по многим причинам, которые целая плеяда систематических исследователей (начиная с таких критиков империализма в его наиболее агрессивной фазе, как Гобсон, Роза Люксембург и Ленин) усматривала по большей части в экономике и неких неясно охарактеризованных политических процессах (в случае Йозефа Шумпетера, также психологически агрессивных). Развиваемая мной в этой книге теория состоит в том, что во всем этом весьма важную, поистине необходимую роль сыграла культура. В самом сердце европейской культуры в течение многих десятилетий имперской экспансии лежал безудержный и неослабевающий европоцентризм. Он аккумулирует опыт, территории, народы, истории, — он их изучает, классифицирует, верифицирует и, как выражается Калдер, дает «европейским деловым людям» власть «мыслить масштабно».* Но он также подчиняет их за счет того, что изгоняет их идентичности из культуры и даже из самой идеи белой христианской Европы как бытие низшего порядка. Этот культурный процесс следует рассматривать как существенный, определяющий и мотивирующий контрапункт к экономической и политической машинерии в материальном центре империализма. Эта европоцентричная культура неустанно кодифицирует и обозревает все в не-евро-пейском или периферийном мире, причем столь подробно и основательно, что лишь немногие моменты остаются без внимания, немногие культуры еще не изучены, немногие народы и пятна земли не востребованы.
Подобные взгляды едва ли сильно изменились с эпохи Возрождения, и если нам неловко признать, что те основы общества, которые мы привыкли считать исключительно прогрессивными, коль скоро речь шла об империи, оказываются в такой же степени реакционными, мы тем не менее должны набраться смелости и признать это. Выдающиеся писатели и художники, рабочий класс и женщины — маргинальные группы на Западе — проявили имперское рвение, которое нарастало в интенсивности и пылкости энтузиазма по мере того, как соперниче-
* Calder Angus. Revolutionary Empire: The Rise of the English-Speaking Empires from the Eighteenth Century to the 1780's. London: Cape, 1981. P. 14. Философское и идеологическое сопровождение (хотя, увы, на ужасном жаргоне) см.: Amin Samir. Eurocentrism, trans. Russell Moore. New York: Monthly Review, 1989. По контрасту, см. либерационистскую работу — также в мировом масштабе: Pietersee Jan Nederveen. Empire and Emancipation. London: Pluto Press, 1991.
ство между различными европейскими и американской державами вело к росту жестокости, бесчувственности и даже экономической неэффективности контроля. Европоцентризм просочился в ядро рабочего и женского движений, в авангардное искусство, не оставляя вне поля влияния ничего сколько-нибудь значимого.