Я подпрыгнула.
Вся аудитория, все двести с лишним человек, посмотрели на меня — кто сзади, с верхних рядов, а кто спереди — обернувшись.
Вот оно — неадекватное поведение. Началось.
— Слушаю… Матвей, Александрович… — и с опаской подняла глаза.
«Выйди ко мне на кафедру, сними штаны и прогнись!» — сказал его взгляд.
— Выйди к нам на сцену и… расскажи комиссии о своем проекте, — сказал его рот. — Быть может, кто-нибудь учтет твою работу и в последствии сделает вам с напарницей деловое предложение по стажировке…
Члены комиссии смотрели на меня с той же заинтересованностью, с какой очкарик Леша Солнцев из моего детства смотрел бы на боксерскую грушу.
Господи, ну почему я?! Что за совпадение? Может, это магический афродизиак, и опоенный оказывается связанным нерушимыми путами с тем, кто его опоил? Пристал бы вон к Кристине, а мы с Настей сняли бы его позорные приставания на телефон, выложили на Ютуб.
А как теперь его снимать, если в этом порнофильме у меня вторая главная роль?
Судорожно вздохнув, я встала со своего места и пошла к сцене, заранее подтягивая кверху глубокий, треугольный вырез моего джемпера — чтобы не так сильно открывал декольте. Потом махнула рукой — бесполезно.
Подошла к кафедре, прищурилась, ища глазами Настю — но она, бедняжка, наверняка, уже со стула сползла от страха…
— Что делать? — шепотом спросила у декана, встав рядом с ним.
И физически почувствовала его возбуждение. Прям волной окатило — так ему понравился мой двусмысленный вопрос.
— Сказал бы я тебе… — услышала, как, еле слышно, он пробормотал себе под нос.
А вслух ответил.
— Прочитай, пожалуйста, для комиссии синопсис из своего проекта. Он ведь составлен на английском?
— Угу…
Члены комиссии с удивлением переглядывалась — было заметно, что для них мой выход — тот еще поворот. Возможно, мыслями они уже были в кафетерии на первом этаже. А возможно, что и в Голландии.
У меня же мысли были только в одном месте — в том, что у Матвея Александровича пониже ремня. Совершенно не могла ни о чем думать, кроме как… СТОИТ или НЕ СТОИТ?
Передо мной положили лист с моим же синопсисом, и я даже успела мельком удивиться — откуда он у декана? Неужели он все синопсисы с собой таскает?
Но потом удивляться пришлось по другому поводу, и гораздо сильнее. Потому что, невидимая для аудитории и комиссии, за задницу меня вдруг схватила сильная, и даже сквозь ткань джинсов ощутимо горячая ладонь.
* * *
Я будто одеревенела вся, не в состоянии ни пошевелиться, ни слово вымолвить. Застыла, как палка — даже руки, держащие листок с английской версией моего синопсиса, дрожать перестали.