— Я уже собрал кое-что по кусочкам. За всю свою жизнь он никогда не работал, был поэтом, вроде бы никуда не годным, к тому же у него было больше надменности и самовлюбленности, чем у дюжины нормальных людей, это-то и привлекало к нему девушек. Его хобби было коллекционирование женских скальпов… Как насчет того, чтоб внести свою лепту?
Несколько секунд Бен Харвей изучал горящий кончик сигары.
— Генри был образованным малым, — наконец заговорил он. — Я рад за Марту, потому что она уже не сможет выйти за него замуж.
Харвей подергал себя за козлиную бородку, затем опустил нос в бокал с бренди.
— Я видел его только после того, как он стал трупом, но выглядел он настоящим мужчиной, к сожалению, этого не скажешь про беднягу Джорджа!
— Что?
Его возмущение было столь велико, что могло сравниться разве что с негодованием Санта-Клауса, который бы заметил, что в канун Рождества кто-то ухитрился похитить у него оленя с подарками.
— Вы недооцениваете Джорджа Фароу! — загремел он. — В этом молодом человеке куда больше достоинств, чем кажется с первого взгляда, позвольте вам сказать! У него голова на плечах и…
— Раз он женится на Марте, он тут же направит ее деньги в пользу нефтяной аренды, — закончил я за него.
Голубые глаза, почти полностью утонувшие в складках жира, внимательно следили за мной.
— Ну… — Он с невинным видом подергал себя за бородку. — Возможно, тут вы и правы, лейтенант, кто знает?
— Вы-то наверняка знаете! Случись такое, вам надо будет беспокоиться только за Джастин, поскольку Джордж и Марта будут женаты. Переманите Джастин на свою сторону, и ваш братец Эллис окажется в одиночестве. Весьма богатый, но одинокий старик.
— Ну, Эллис не так уж и стар, — равнодушно бросил Бен Харвей, — ему всего лишь шестьдесят, еще жить и жить!
— Но он не хочет жить считая баррели нефти, — засмеялся я.
— Мне кажется, он достаточно взрослый человек, чтобы решать подобные вопросы самостоятельно, — пробормотал он.
— Видимо, так… — Я пожал плечами. — Джордж отправился уже домой?
— Некоторое время назад… — пробасил Бен. — У него куда больше здравого смысла, нежели у некоторых знакомых мне молодых людей, которые не дают покоя своим родителям и вышестоящим лицам даже среди ночи!
— Джордж сообразительный малый, не спорю, — рассеянно произнес я, — трудно иметь дело со всей вашей проклятой сворой. Вы все куда сообразительнее и находчивее, чем кажетесь.
— Что? Вы что сказали?
Он красноречиво махнул рукой, показывая, что аудиенция окончена.
— Спокойной ночи! — бросил я и вышел из гостиной.
Неожиданный раскат грома прозвучал в коридоре, на какое-то мгновение у меня мелькнула мысль, что гроза возвращается, потом я сообразил, что это всего лишь ответное пожелание спокойной ночи Бена Харвея, донесшееся из гостиной.