Их тела соприкасались с мягкими шлепками, Ольга изо всех сил напрягала бедра, отсрочивая оргазм, и тогда Глеб снова проводил по ее раскрытым половым губам вибратором, заставляя ее трястись как в лихорадке и сжимать его мягкими спазмами.
— Еще?
Его пальцы снова нетерпеливо коснулись ее раскрытого лона, потеребили клитор, погладили его самыми подушечками, осторожными круговыми движениями, и Глеб почувствовал, как жаркое нутро девушки вздрагивает и оно истекает пахучей влагой.
— Да, да, да!
Девушка извивалась и кричала под ним так, словно с нее заживо спускают кожу, ухватив его за руку и не позволяя больше к себе прикасаться. Его последние, самые жесткие толчки она перенесла молча, но лишь потому, что спазмы оргазма захватили все ее тело, она выгнулась тугим луком и вздрагивала в такт его движениям…
И когда он кончил, со стоном сжав ее бедра, ухватив их до синяков, и повалился на ее горячее влажное тело, она все еще дрожала, переживая последние, самые сладкие, мгновения.
После того, как Глеб ушел, Олечка некоторое время лежала на диване, прислушиваясь тишине. В ушах девушки все еще звенели стоны и горячее дыхание, ей казалось, что ладони Глеба все еще ласкают ее кожу, ее тело все еще помнило ласку, но все уже закончилось.
Все.
«Это был отличный прощальный секс», — подумала Олечка, облизнув припухшие от поцелуев губы и разрыдалась, уткнувшись лицом в гладкую обивку дивана.
Она не решилась снять маску. Не решилась взглянуть Глебу в глаза, не решилась увидеть на его лице, возможно, испуг и досаду. Эта игра нравилась ему; Глеб был уверен, что Оля не понимает, кто ласкает ее, кто говорит ей эти пылкие слова, от которых голова ее шла кругом. И он не хотел прерывать ее; не хотел, чтобы она увидела его. Даже не попытался снять; не притронулся. После секса они долго лежали, обнаженные, тесно обнявшись, отдыхая от страсти, иссушившей их силы. Глеб нежно целовал ее руки, разглаживал нежную кожу на спине девушки, находил ее губы и снова целовал — долго, жадно, словно никогда не целовался до этого, а теперь наверстывает упущенное. Но он даже не попытался снять с нее маску, не осмелился заглянуть в глаза, и просто оставил все, как есть, размыкая объятья и поднимаясь с дивана, чтобы одеться и уйти.
Значит ли это, что он боится потерять что-то, раскрывшись? Конечно.
Как бы он ни кричал на Мару, он все же, наверное, вернется к ней. После, утолив свою страсть, свое желание, насладившись ее, Оли, телом, он оделся и ушел к Маре, довольный тем, что меж ним и Ольгой нет никаких отношений, никаких обязательств. Этого обстоятельства он менять не хотел. Но Ольга… после каждой встречи, после того, как он уходил, она чувствовала пустоту, подобную той, что ее глаза видели под черной плотной повязкой. Темнота, абсолютная, бездонная и пустая. И с каждым разом она становилась все полнее, все страшнее, проливаясь в сердце девушки.