Голос задрожал. Вот как у неё проявилась тоска по прежней жизни. Не в капризах по поводу роскоши и комфорта, а в чувстве вины из-за оставленной рабыни.
— Голодать она не должна, — бодрым голосом сказал я. — Мы же уплатили за её питание на год вперёд.
— Ага! А если её из академии выгнали? Кому она там нужна, простолюдинка, без хозяйки…
А ведь правда. Запросто могли и вышвырнуть на мороз.
— Я уверен, Ямос о ней позаботится.
— Думаешь? — с сомнением посмотрела на меня Авелла.
— Ну конечно! Я многому его научил. Он знает, что я бы обязательно позаботился.
Будучи магом Четырёх Стихий, я умел исключительно правдоподобно врать. Но на самом-то деле никакой уверенности в Ямосе у меня не было. Он ведь узнал, что мы — маги Огня. Чего там ещё ученикам в уши насвистели — большой вопрос. И что теперь думает Ямос, как ко мне относится — я даже гадать не буду. Может, его вообще в казематы бросили, за связь с врагами народа, и там его теперь тонко троллит Мелаирим.
— Поешь, — сказал я.
Авелла взяла вилку, но рука её задрожала.
— Я буду есть, а Ганла, может, на улице от голода умирает!
Блин.
— А может, мне от неё отказаться? Она тогда «закоченеет», и её сможет взять в рабство другой человек.
Блин!
— А если это будет плохой человек? Вдруг он будет обижать её?
Блин…
— А если я «закоченею» её, когда она наклонится над пропастью, и она упадёт и разобьётся?!
Наверху хлопнула дверь, потом заскрипела лестница. Натсэ, тихонько напевая себе под нос, спустилась, вышла на улицу и вскоре вернулась с влажными руками.
— Там, на улице, умывальник, если что, — сказала она, усевшись за столик. — Чего грустим? Не волнуйся, Авелла, страшного больше нет. Да тебе и не нужно туда больше заходить, мы сейчас пойдём в настоящий дом.
Авелла грустила. Натсэ, наполнив себе тарелку, опять на неё покосилась. Добавила:
— Деревца ваши посадим.
Авелла чуть встрепенулась, но всё равно оставалась печальной. Натсэ толкнула меня ногой под столом и вопросительно кивнула на Авеллу.
— Переживает из-за Ганлы, — объяснил я.
— Ясно. Бестолочь. — Натсэ взяла кувшин и разлила красное вино по трём кружкам. — За твою рабыню платил род Кенса. Тарлинис наверняка все пожитки забрал, этот жук прижимистый.
Авелла вскинула голову.
— Правда?!
— А то нет! Да если и не сообразил сам — Дамонт ему письмо отправил, мол, заберите личные вещи своей бестолковой дочери. Это ж деньги, имущество, репутация академии, в конце концов. Такие вещи на самотёк не пускают.
Вскочив из-за стола, Авелла шагнула к Натсэ и обняла её, дав волю слезам.
— Спасибо! — всхлипывала она. — Ты такая добрая!