Нэн кивнула, и я оставила ее и пошла на второй этаж.
Здесь тоже было все как всегда. Джулия о чем-то спорила с госпожой Лидделл, и прислушавшись, я поняла, что они разбираются по поводу дежурств девочек в классах: Лэнгли сократил количество часов уборки в пользу свободного времени студенток, и госпоже Лидделл это не нравилось. У окна я заметила Торнтон и Мэдисон и едва не кинулась к ним с воплем, что нельзя, нельзя стоять у окна, нельзя выглядывать на улицу, нельзя… Но нет, я сдержалась. Как бы мне ни было страшно, я могла лишь навредить.
Госпожа Джонсон занималась Джонни. Ему совсем оторвали ногу, а Филу сейчас было не до починки, ей пришлось возиться самой.
— Стефани, детка, — кивнула мне госпожа Джонсон. — Из какого места у них растут руки? Они ведь будут лечить людей!
— Вы обещали рассказать про эмпуса, — я облизнула губы. Мне хотелось пить и еще — согреться. Но меня трясло не от холода, я терпела. — Вы знаете что-то о нем?
Госпожа Джонсон вздохнула. Оставила Джонни, выпрямилась, окинула его оценивающим взглядом, потом покачала головой, прошла за парту и села. Мне ничего не оставалось, как сесть рядом.
— Эмпус, — начала госпожа Джонсон. — Этим призраком пугали меня, когда я была ребенком. Им всегда пугали юных девиц, чтобы они не шастали по ночам. Тогда здесь был монастырь, а знаешь, монахини суеверны, — она засмеялась. — Да, детка, ты думаешь, что они полагаются на волю Сущих, а они шугаются белой кошки и ничего не начинают в четверг. Ты спрашивала про книгу, так вот, ее привезла в монастырь Почтенная Алоиза Уайт, редкая же была стерва, да простят меня Сущие за несмелый язык, потому как следует выразиться покрепче. Все шепталась с нашей травницей, две старые сплетницы, перемыли кости всем, грозили девочкам этим эмпусом, а я потом варила снадобья от недержания, ладно бы малышки, но и взрослые… а, — она махнула рукой, — то дело давнее. Ну и чтобы придать вес словам, тыкали девочек в книгу.
— Но ведь это легенда? — с надеждой спросила я. — Такая же, как кошка или четверг?
Мне казалось, что правду она мне не скажет. Да и знает ли она эту правду сама? Я считаю ее мудрой, но что если ее мудрость в том, чтобы дать злу убивать, но не мучить нас ожиданием смерти?
Госпожа Джонсон наклонилась и погладила меня по руке. Мне этого не хватило. Я набрала в грудь воздуха, но не смогла вымолвить ни слова, слезы снова покатились из глаз. Я утерла их, взглянула на госпожу Джонсон как сквозь пелену.
— Отчего умер Арчи?
— Я не знаю, детка, — и госпожа Джонсон опять коснулась моей руки. — Рана на его голове не опасна. Да, кровь текла, но только кожа рассажена…