— И самый её провал… она! заставила! меня!ревновать! к самому! себе!!!
Твою ж.
— Эй! Гамильтон*, к станку! — зазывает Олежка. Гамильтоном он меня прозвал из-за страшной страсти к нему всех в танцевальной труппе.
Им не стоит рассказывать, что я ходил и смотрел его вживую раз пять? Полагаю, они начнут капать слюной…
Хотя, как по мне, ничего особенного. Мюзикл, как мюзикл.
Но для Олежки я — Гамильтон, и это будто бы супер-комплимент. да он вообще на меня смотрит как-то кривовато. Ну да ладно!
Шарф мешает, зараза, и за него спасибо, Вере — постаралась, оставила на мне засос. Специально что ли…
Я подозревал, но не до того было — то, как эта дурная, сумасшедшая девчонка меня сегодня встретила — просто космос! Так и набросилась! И вот это. я получу, если всё сделаю правильно и нигде не накосячу. Огонь!
Вера крутится передо мной, лыбится.
Я разгадал её хитрость сразу — она пытается заставить Вампира ревновать. Ну что ж, Вампир поревнует, но не так-то просто тебе будет его из укрытия выманить, дорогая. Не так-то просто!
Об этом пожалуешься завтра… Кларе. Ахах, я к тебе со всех фронтов. Как в песне: и так и эдак, со словами и без слов. Главное ни дров, ни веток не наломать.
Вера светится, губы припухшие, глаза — как лампочки, то и дело трогает щёки. да,
Вера, они ещё горят.
И она кажется ужасно, убийственно счастливой.
Не могу не согласиться. трудно сейчас держать себя в руках. Какие-то полчаса наедине — будто мощный разряд в самое сердце. И всё это кажется полным идиотизмом. Я мог бы сейчас обнимать её всюду и прилюдно, мог бы танцевать с ней о-фи-ци-аль-но. Вообще бы никого не подпускал. И из куриного чата нафиг удалил! Тоже мне. сборище. Да там кроме Клары ни одного адеквата!
Ну и ма-а-ама.
Про эту даму мне уже все уши дядюшка прожужжал и мозг ложечкой выел.
А что там Кариночка? А как она там?
А Кариночка с Кларой ничем не делится особо. так что убиваю двух зайцев сразу! И за будущей “тётей” слежу и за дочкой её.
Магия. эх женщины с этими их “чатиками”. За что боролись на то и напоролись.
Вера подходит и обольстительно, играет бровями. Лыбится так, что светом всю антарктиду растопить может, иначе не сказать. Насколько же ей неприятен Александр, что она так и давит из себя радость.
Убить хочется. Пришибить на месте. Ну ничего… сейчас исправим ситуэйшн.
Как ты запоёшь после интимного танца наедине? С. геем, который прямо-таки “висит груша нельзя скушать”, когда где-то там тебя ждёт твой разлюбимый Вампир?
— Олег Иванович?
— Да? — Олежа поворачивается всем телом и смотрит на меня с абсолютным вниманием. Вера бы так.