— Нет же, я…
— Разве окружение говорит за то, кто мы? Разве танец — это тест на ориентацию?
— Нет. Но согласись часто одно от другого недалеко ходит.
— Не соглашусь, — это так смешно, что хочется прочитать идиотке лекцию, а потом разделать на преподавательском столе, переходя к практике. — Ни за что бы не подумал, что ты такая ограниченная и зашоренная!
— Я не ограниченная! — восклицает, и я вижу как раскраснелись её щёки. — Блин, Саш, этот странный диалог извращает суть дела.
Мне есть что сказать, и много! Но пока не решаюсь озвучить главное.
— Притом, что ты не подумала, какого мне. Допустим, — выдавливаю кивок, — я гей. Этого не афиширую. Хочу быть как все, возможно даже отрицаю в себе это, и даже есть вероятность, что всеми силами стараюсь быть как нормальные парни. Ко мне подруливает девчонка. Мы дружим, я искренно верю, что между нами хорошие отношения, и она не видит во мне ничего. — опять не договариваю, потому что у меня руки чешутся постучать по аппетитной заднице Веры, а потом наконец несколько раз доказать, насколько я не гей! И некоторые части тела красноречиво готовы.
— Я был уверен, что нравлюсь…
— Саш, но ведь нет ничего постыдного в том, какой ты…
— Тогда к чему перевоспитание? Мы дружим…
— К тому, — Вера шумно втягивает воздух, — что ты слишком хорош, чтобы оставаться в другом лагере. Такие особи как ты нужны нам! Девчонкам! — поясняет она и я понимаю, какой это идиотизм. Всякое видел, но такого — нет. А ещё как белый день ясно, что будь я ей безразличен — дружила бы и кроватку нам с Антошкой перекрестила на удачу.
— А тебе? — острый взгляд на меня.
— Мне, — жуёт слово, опустив глаза, — ты мне симпатичен. Очень. И мне показалось, что между нами. Что ты реагируешь на меня.
Чёрт! Всё же спалился тогда, но это ничего не меняет, если взять концепцию: и вашим и нашим!
— Значит, если я би, тебя это устроит?
— Хм, — хмурится Вера, — это упрощает дело, но хотелось бы полной и безоговорочного перехода на сторону правильной ориентации.
— А что есть правильная?
— То есть традиционная, — исправляется смущённо Вера.
— И что тебе с этого? Думаешь спасёшь мир? — всеми способами вывожу на откровенность, но Вера до трясучки верткая, как змея на сковороде:
— Одна спасённая душа — тоже монетка в копилку! Хотя я ничего не имею против геев!
— поспешно добавляет.
— Но одного решила перевоспитать?
— Да! — выдыхает в смятении она, — потому что ты мне очень нравишься! Так нравишься.
— Как? — дахание затаиваю. Если она озвучит что — то, что не готов услышать “Вампир”
— я её отшлёпаю. Вот честно! А потом переступлю черту и поясню за перевоспитание.