Наконец, когда меня буквально впихнули в знакомый кабинет, я с трудом разлепила губы.
— Это что такое было?
Диеро отвернулся, закатав рукава рубашки, и облокотившись на преподавательский стол. Стоя ко мне вполоборота, он глубоко дышал, и я видела, как двигаются желваки на его челюсти.
— Вообще-то, это я должна злиться, — вновь подала голос, так как мужчина молчал.
— Не доводи до греха, Выскочка. — Выдохнул он, затем оторвал руки от стола, и развернулся ко мне.
О чем мне нужно думать, стоя перед мужчиной, что окончательно разрушил мое участие в соревновании? Да еще в придачу опозорил перед всей академией?
О ненависти? Злости? Желании отомстить?
Я скучала. Это единственная мысль, промелькнувшая при взгляде на уставшее, недовольное лицо.
А Диеро, кажется, испытывал именно такие эмоции, потому что синий взгляд напоминал больше не сапфиры, а обсидианы.
— Какого черта, Кайли? — прорычал этот несносный мужчина, ставший моим помешательством, — почему я должен срываться с важного слушания, чтобы содрать тебя с опасного испытания?! Почему, несмотря на все мои просьбы, ты не думаешь о своем благополучии, а плюешь на это?! Почему все вокруг заботятся о здоровье твоего ребенка, а ты делаешь все, чтобы подвергнуться опасности?! Ответь мне, девочка — ты нарочно делаешь все всегда наперекор или действительно мозгов не хватает?!
— А что, третьего варианта нет? Потому что предыдущие два меня совершенно не устраивают, — выдавила я, и сама скривилась от своих слов.
Ежу понятно, что это просто защитная реакция от хлестких слов, что били наотмашь. Настолько, что хотелось выставить вперед руки, защищаясь от едких фраз. Оттого, насколько правдивы и в то же время далеки от правды они были.
Диеро скривился, будто с этим ответом разочаровался в чем-то. Он молчал, а я смотрела на знакомое лицо с чужой эмоцией, и просто тонула в этой тишине. Тишине, которая липкой грязью оседала на мне, не давая возможности отмыться.
— А как вы узнали, что сегодня соревнование? — спросила первое, что пришло в голову, лишь бы нарушить это молчание, куда проваливалась каждая улыбка, что когда-то была между нами.
— У твоей мамы ответственности за своего ребенка больше, чем у тебя, — сообщил Диеро, уводя взгляд в сторону, будто больше не мог наблюдать за мной.
Мама? Они… переписываются? Общаются? Как давно и о чем?!
— А… Как она с вами связалась? — спросила, надеясь на какую-нибудь безликую связь между академией, и отделом Диеро.
— Мы обменялись личными контактами сразу после нашего первого занятия, если вас это действительно интересует, адептка! — рявкнул мужчина, и я до боли впилась ногтями в ладони.