С минуту мы просто гипнотизировали друг друга, и я молилась только о том, чтобы он не поцеловал меня. Велика вероятность, что на этот раз я сдамся.
— Мне, знаешь ли, ещё дорога моя голова, господин ректор, — усмехнулся нахал и продолжил путь.
— Я хочу что-нибудь узнать о тебе, — произнёс он, когда я пристроилась рядом.
— Боюсь, мне нечего рассказывать. Моё девство не вызывает ничего, кроме омерзения и сочувствия. А это то, что я меньше всего хочу получать от окружающих.
— Ну, есть же, что-то что тебе запомнилось. Или ты, что-то любишь, что не любят другие. Ты же дроу, ты не такая как все, — не унимался Ланэр.
Иронично усмехнулась и покосилась на него.
— А что, если я обычная? Ну, как все? Что тогда?
Парень отрицательно замотал головой.
— Только не вы, мисс ректор! Вы женщина-офицер, это уже необычно. У вас такой внутренний стержень, что только им можно врагов крушить.
— Вы болтун, Ланэр. Как есть, — усмехнулась в ответ.
Дарк внезапно меня приобнял и потерся носом о мою щеку.
— Давай не жадничай. Я знаю, ты что-то припрятала в закоулке своей души.
От его прикосновения, от шепота, я моментально вспыхнула и покрылась мурашками. Сердце угрожающе бабахнуло о рёбра. Я сглотнула и щелкнула наглеца по носу. Парень засмеялся.
— Было одно место. В лагере, — вспоминая, начала я. Возвращаться в то время, мне не хотелось даже мысленно, но именно это воспоминание спасало меня в трудные минуты. — Я сбегала туда, после каждого наказания. Это был пруд, спрятанный в гуще деревьев. Там я смывала кровь, надо признаться, не очень чистой водой и разговаривала с утками. Помню, было очень горько и обидно: жгучие слёзы текли по моим щекам, но по мере, того, как я рассказывала, боль затихала. Потом я уже начинала смеяться и бросала моим собеседникам припрятанные сухари. Я засыпала, прямо там на берегу, хотя это было опасно. Во-первых, меня могли начать искать, во-вторых, раны часто начинали гноиться от солнца и грязи. Тогда на помощь и приходили лекарственные травы. Для кого-то такое воспоминание может показаться не очень радостным, но для меня, это были лучшие моменты жизни. Как-то так, — нарочито бодро произнесла я, тряхнув волосами. Ланэр смотрел в одну точку перед собой, видимо, всё ещё пытаясь осмыслить мой рассказ.
— Не знал, что ты умеешь плакать? — внезапно произнёс он и добродушно усмехнулся. — Нет, ну, правда! Ты такая железная, не пробиваемая. Я думал, у тебя отсутствуют слёзные железы, — забавлялся этот нахал.
— Ну, вас, господин Ланэр! — усмехнулась в ответ и шлёпнула его по плечу. — Ваша очередь откапывать воспоминания.