А от крыльца…
От крыльца к ним шёл Он. Самый страшный зверь этих мест. Вайшуг. Убивающий жертву силой её собственных страхов. Трепещущую. Слабую. Мечтающую об одном — быть сожранной.
Ах, как он был красив. Голубовато-белая шкура напоминала ресницы Изабеллы. Глаза светились серебром, полупрозрачные клыки ловили блики сдуревшей сигнализации.
Периметр был нарушен, но никто не рисковал выйти во двор, пока там бродил Он.
Жизнь, сотканная из страха и унижений, встала перед глазами Вальтера. Всё плохое, что было с ним: смерть родных, поражения и обиды.
— Даами тэ… Да хранят меня боги… — прошептал он, падая рядом с Изваром в снег и закрывая лицо руками.
Зверь ждал. Его глазами в душу Вальтеру смотрела безумная ледяная долина — холод и мрак на многие единицы вокруг. Похороны тепла.
«Ты умрёшь здесь, — поднималось из глубины сознания. — Тебя призвали, чтобы ты умер во льдах. Так умри же, двуногий?»
Вальтер отнял от лица дрожащие руки и посмотрел в серебряные глаза гигантского хищника. Безумие льда — вот что в них было.
Как и в глазах Изабеллы. Лёд убил её. Она была мертва.
Глаза хищника замерцали, переливаясь, словно в их холоде были свои далёкие звёзды.
В памяти Вальтера пробудился вдруг ещё больший холод. Великий холод космоса.
Он вспомнил заснеженные пустоши спутников планет, те, где минус сто пятьдесят — ещё ничего, ещё можно терпеть и годами не видеть солнца. Вспомнил проколы пространства, где сама материя утрачивает смысл, а мозг засыпает, теряя якоря в текущей реальности, и время вздувается пузырями.
Зверь шумно втянул воздух, принюхиваясь, и тряхнул мордой. Холод в сознании человека был чужд и жизни, и смерти.
Вальтер собрал остатки сил, и тело его согрелось, освобождаясь от ледяной удавки, налилось золотом.
Он ощутил жар дыхания вайшуга. До его морды было не больше метра. Острая шерсть торчала иглами. Исполинские клыки светились в темноте.
— Я не зверь, — прошептал Вальтер. — Я ухожу.
Он поднялся, заслоняя собой Извара.
— Я — человек. Ухожу. Отпусти.
Зверь вздыбил колючую шерсть, попятился. Он был готов отступить, уйти, оставить этого чужого страшного человека.
Его обиженное рычание ударило по барабанным перепонкам, заставив задрожать сердце Вальтера.
И тогда лицо Изабеллы встало перед его глазами.
А стоит ли жить, если она останется здесь, а он улетит? Может, лучше в снег? От зверя-то он уйдёт, но как уйти от себя?
— Стой!
Человек шагнул вперёд, протянул руку и коснулся белоснежной шкуры.
Острые шерстинки вонзились в пальцы. Глаза хищника стали наливаться горячим живым золотом, отражением Вальтера, а холодное серебро потекло в кровь человека…