— Здесь жил отшельник. Иногда мы заглядывали к нему, он всегда мог дать ценных трав в обмен на сплетни и муку. Жил донельзя одиноко, даже к дороге не ходил. Так и помер здесь. Мы его похоронили.
Рядом с Назаром в одной комнате было тесно. И волнительно. Я проходила мимо него и вынуждено его задевала, касалась. Это было совсем не то же самое, что несколько дней назад, когда он был в беспамятстве. Теперь я оценивала каждый его жест и движение, пыталась анализировать, словно все они несли некий скрытый подтекст. И выходило все не в мою пользу. От меня отодвигались, отводили взгляд. Я ни в коей мере ему не навязывалась, но начинала чувствовать себя уличной шлюхой. Ненужной.
— Буду через пару часов, — бросил Назар на следующее утро и похромал со своим костылем вдаль.
Два часа я провела результативно: полностью вымылась — я уже научилась делать это, обходясь минимумом воды, — постирала одежду, так как с нее грязь уже буквально валилась комьями. Завернулась в одеяло, а свои вещи развесила у зажжённого очага, в котором уже пыхтел котелок с кашей. Такая вот я хозяюшка. Сидела и ждала Назара, печалилась, что у меня нет часов. Больше всего из благ прошлой жизни я скучала по своей ванной комнате и часам. А сами воспоминания о прошлой жизни казались диковинным сном, словно и не со мной то было. Быть может, если бы я оставила там близких людей, связь не прервалась бы так скоро. Но, как говорится, что имеем. И теперь я сижу в этой темной комнатке, которая мне кажется уютной после ночевок на земле, и жду мужчину, который волнует мою кровь.
Вещи упрямо отказывались сохнуть, не смотря на то, что Назар припозднился. Думы в моей голове бродили самые разные. И самой бредовой мыслью оказалось поставить на Назара. А что? Ведь я явно ему интересна. Быть может мне, глухому ветеринару, живущему в книгах, стоит уже рискнуть? Пусть меня оторвали от прошлого, но моя жизнь никогда не была такой страшной…такой насыщенной. И быть может, обольстив Назара, я сумею повернуть колесо фортуны в свою пользу? Я точно ничего не потеряю, разве только самоуважение. Но думается, и без него прожить можно.
Назар пришел поздно. Бросил мне кролика, мертвого, к счастью, и ушел к ручью. Мне не досталось и взгляда. Я стояла, прижимаясь щекой к дощатой двери, и прислушивалась. Назар фыркал, плещась в ледяной воде ручья. Кролик со стола словно смотрел на меня осуждающе. Кочевая жизнь меня многому обучила, и того больше я почерпнула из ветеринарной практики, но разделывать зверька мне не хотелось. Наконец, послышались шаги, я отпрыгнула от двери к очагу и принялась помешивать уже готовую давно кашу. Назар смерил взглядом меня, кролика, а затем вышел с ним на улицу. Вскоре разделанная тушка висела на крюке у двери, Назар ел приготовленную мной кашу. В его волосах еще блестела вода. Он изрядно похудел, но мышцы перекатывались под кожей, вызывая навязчивое желание провести по ним ладонью. Я видела его обнаженным, но это совсем другое. В болезни он вызывал у меня сочувствие и нежность. И, как ни странно, желание защитить. Его мокрая рубаха висела перед очагом рядом с моими вещами. И спиной я могла любоваться вдосталь. Она тоже была украшена татуировками, ее покрывала карта созвездий. Это мне сказал Анвар. Искусно нарисованные маленькие звездочки бежали дорожками, а в местах их скопления были изображены символы созвездий.