Широкие ступени чуть поскрипывали, перила были окрашены в ядовито-синий цвет, который даже не пытался притвориться деревом. Я поднялась наверх, прошла длинным широким коридором мимо ряда одинаковых дверей. Из-за некоторых из них доносилась едва слышимая музыка, а из одной звонким голоском одно из стихотворений моего детства.
Не здание, а машина времени просто.
За дверями с табличкой двадцать восемь — тишина. Я прислушивалась мгновение, затем толкнула их и вошла. Большой, почти пустой зал, белые стены, высокие окна. На столе, скромно притулившемся в углу, сидит, уткнувшись в планшет, Марина. Услышав скрип, подняла голову, улыбнулась мне.
— Света, я так рада, что ты пришла!
Отложила планшет, поднялась мне навстречу. Беременная, а, наоборот, похудела. Истончилась. Если не знать, не догадаешься. Щеки ввалились, глаза словно стали больше, морщинки чётче.
— Как я тебе? — спросила она.
— Шикарно, красотка, — начала было я, но встретила её насмешливый взгляд и осеклась. — Да так себе выглядишь. Но уверена, что это ненадолго.
— Токсикоз.
Я не стала говорить ей, что мне это знакомо. Незачем напоминать, портить человеку день. Не стоит ей сейчас думать, что может быть и такое, что твой ребёнок рождается мёртвым, потому что твой организм отказался его вскармливать. Хреновые воспоминания. Не для твоей беременной подруги точно.
— А где Сережа? — наконец поинтересовалась я.
— Уже ушёл.
Маринка вполне невинно пожала плечами. И попыталась перевести тему, что мне очень не понравилось.
— Спасибо за Вячеслава, он просто…
— Марин. В чем дело?
Она карикатурно прижала руку ко лбу и вздохнула.
— Я заманила вас обманом.
— Вас?
— Тебя и Руслана.
Она поднялась, сделала несколько шагов, потом вернулась и взяла меня за руки. Её ладони были сухими и совсем холодными, словно не царила на улице нетипичная жара.
— Я понимаю, что ты на много готова ради меня. Именно сейчас. Я это очень ценю. Но решила поставить вас в известность по факту. Сейчас.
— Что? — переспросила я.
— Сейчас придёт Руслан, и вы будете репетировать танец.
Проклятье, простонала я мысленно. Если честно, то выражение было намного откровеннее. Таким, что скажи я его при маме, и схлопотала бы по губам, несмотря на свой почти тридцатник и развод за плечами.
— Маринка, я три часа жарилась на детской площадке. Я пропотела насквозь. Приехал Антон, а тут ещё и танец…
— Антон! — Маринка прижала ладонь к губам.
— Потом расскажу, — бросила я шепотом, потому что дверь снова открылась.
Открывалась она очень медленно, не забыв при этом зловеще скрипнуть. Я уже даже знала, кого увижу. Тут к гадалке не ходи.