Спускаемся с крыльца и идем в сторону остановки.
Иду, закусив губу. Чтобы не заржать. Походка у Витьки просто атас.
Ноги вихляют, спотыкается. Вижу, что сердится, но упрямо идет вперед.
- Давай вернемся, - предлагаю, когда уже почти до остановки добрались, - ноги переломаешь, а они мне дороги.
- Ерунда, - машет рукой.
Упрямый. Ведь не рад своей затее, но ни за что в этом не признается.
- Вить...
Он одаривает раздраженным взглядом.
- Тьфу ты, блин, Алис, - торопливо поправляю сама себя, - заканчивай выпендриваться! Пойдем обратно, я тебе скажу, где у меня сапоги другие лежат, переобуешься.
- Отвали! - в этот момент каблуки едут на снегу. И если бы не я, он точно растянулся бы на земле.
Успеваю подхватить его под руку, и не могу сдержать глумливую усмешку, видя, как изумленно смотрит на меня, хлопая глазами:
- Как истинный джентльмен, не мог оставить хрупкую даму в беде. Сударыня, вы не ушиблись?
Степанов чуть ли дымиться не начинает, а меня смех душит. Пытается вырваться, но я лишь перехватываю его поудобнее и тащу вперед:
- Иди уж, не выкобенивайся, - усмехаюсь, не обращая внимания на тщетные попытки высвободиться, - не захотел... не захотела переобуваться, теперь терпи. А то пока ты тут ковыляешь, полгода пройдет.
Он выдохнул сквозь зубы, но сопротивляться перестал, наверное, сообразив, что все равно ничего не выйдет, ибо он теперь девочка нежная, слабая, а я - здоровенный бугай:
- Как вы вообще ходите на таких каблучищах? - ворчит себе под нос, добровольно беря меня под локоть.
- Дело привычки, - пожимаю плечами, - да и, как известно, красота требует жертв.
- Вот не наплевать ли? Так ноги себе выкручивать, чтобы мужикам нравится.
- Что поделать. Вы ж глазами любите.
Добираемся до остановки и встаем под крышу, потому что снег с каждой минутой валит все сильнее и сильнее.
В голову закрадывается мысль: а что, если все? Если навсегда так останемся? Как же друзья, близкие, родные? Как жить в таком случае? Ежусь, пытаясь отогнать от себя тяжкие думы, и вдруг слышу Алисин вопль:
- Вон он!
От удивления подскакиваю на месте:
- Кто?
- Мужик этот толстый! - машет рукой в сторону троллейбуса.
Резко оборачиваюсь и действительно вижу у окна вчерашнего толстяка. Непроизвольно думаю, а что если это бред, что если дядька не причем, а мы тут на него насядем с расспросами? Типа, зачем ты, дядя, переселение душ нам устроил? Заявит еще в полицию, что к нему сумасшедшие привязались. И увезут нас с Витюшкой в дурдом, в соседние палаты.
Хочу озвучить эти мысли Вию, но в этот момент Толстый смотрит прямо на меня. Насмешливо изгибая брови, машет ручкой. Словно льда за воротник насыпали. Аж передернуло.