От осознания совершенного и стыда за свои поступки я закрыла лицо руками и старалась не расплакаться. Мне не хватало моральных сил держать себя в руках и не поддаваться на провокации. Мне нужны были дополнительные силы духа, которые мне негде было подчерпнуть.
Вдруг раздался смех, и весь кабинет потонул в заливистом хохоте. Недоумевая, я отняла ладони от лица и подняла глаза. Шатрэн помогал встать на ноги поверженному Каннему, а вместо его левой руки из плеча у него торчало белоснежное крыло. Я ошалела о вида и не поверила своим глазам. Разве такое могло быть реальностью, что у парня вместо руки появилось настоящее крыло?
— Что было добавлено в зелье?! — с криком наехал на меня Шатрэн, и я испугалась его напора, потеряв дар речи. Я не могла вымолвить ни слова, отступая назад, пока не уперлась в попой в парту.
— П…перья. Много перьев, — наконец выдавила из себя я. — Я… я не знаю… что на меня… нашло!
Шатрэн ничего не сказал. Отвернулся и цыкнул. Видимо на его занятиях еще ни разу не происходило ничего подобного. Ну, негативный опыт — это тоже опыт. В следующий раз он уже будет знать, что делать и как вести себя в подобных ситуациях. Не то чтобы я оправдывала себя, но по крайней мере старалась зазря не паниковать. Для чего в этот мире существовали целители как не для лечения необычных повреждений и последствий магической практики?
— Всем немедленно вернуться в свои комнаты в общежитие, — наконец скомандовал Шатрэн. — Пострадавшего кадема я отведу в лазарет. Кадеми Рэнвальд. Придете после ужина сюда, и я сообщу вам меру пресечения в качестве наказания за крайнюю безответственность к правилам безопасности!
Студенты недовольно ворчали про отработку практического занятия, окидывая меня неприязненными взглядами. Трио соседок-нимф предпочли вовсе не встречаться со мной взглядами, и я почувствовала себя крайне неловко. Что бы со мной не происходило, мне нужно было с этим разобраться. Я никогда раньше не впадала в ярость. Что же со мной произошло такого, что я перестала сдерживать гнев внутри себя?
Пойти на обед я не смогла, предпочтя отсидеться в пустой комнате. Здесь не было никого, кроме меня, кто знал о произошедшем во время практики по зельеварению, и никто не смотрел на меня как на врага народа. Над крылатым на одну руку Каннемом смеялись, а на меня смотрели с крайней неприязнью. Я боялась выходить из комнаты, несмотря на наличие двух лекций по магическим существам и травоведению.
Нечто со мной уже было в третьем классе, когда я не увидела подножки и облила скупую на эмоции и жестокую предметницу грязным чаем с сахаром, использованным для мытья школьной доски. Она долго орала на меня, а затем ее гнева досталось всем моим одноклассникам. Но почему-то они возненавидели не ее, а меня. В четвертом классе Марина Васильевна удочерила меня и увезла в другой город.