— Инна Ивановна, извините, но мне не совсем понятно, что же я как представитель райисполкома должен делать на Ысыахе? — перед тем, как поставить вою подпись на распоряжении, несколько сконфуженно и вместе с тем весьма вежливо спросил Анатолий Петрович.
— Как что? — вопросом на вопрос недоумённо, резко повысив голос до вибрирующего звона, ответила начальница отдела. — Неужели вам никогда прежде не приходилось быть на таком большом празднике?
— Почему же? Приходилось, и не раз! Только в качестве любопытного зрителя и лишь в далёкой ранней юности!
— Понятно, понятно!.. — И, словно вспомнив что-то очень важное, она воскликнула: — Вы же у нас пишущий руководитель, как известно, даже широко печатаетесь в районной и республиканской газетах! Так вот, заранее подготовьте соответствующую праздничную речь, с трибуны прочитайте её, нет, лучше произнесите! Ну и, конечно, не забудьте от имени председателя исполкома, уважаемого Сергея Викторовича Чёрного, поздравить наторинцев с их самым большим праздником! Теперь, надеюсь, ваша ответственная миссия ясна? Или всё же нет? Так спрашивайте!
— Инна Ивановна, после вашего столь доходчивого объяснения поставленной передо мной задачи остаётся лишь исполнить её!
— Вот и хорошо! Действуйте!
В тот день погода выдалась на славу: прошедший ночью грозовой дождь к обеду напоминал о себе лишь высыхающими прямо на глазах лужами, стоявшими между тротуаров и растущего вдоль них сосняка в земляных выемках с буро-жёлтой хвоей, опавшей ещё прошлой осенью, да прохладной воздушной свежестью, позволявшей всей грудью глубоко и свободно дышать. Зато высоко в небе, словно вымытом до блеска мощными дождевыми струями, светло-чистая лазурь в ярких лучах невозмутимого, будто заступившего на строгий вековой пост, золотого солнца светилась внутренним, каким-то удивительно радостным, мягким светом. Почти недвижными казались и редкие перистые облака. Если бы не лёгкая тень одного из них, приятно скользившая по лицу, то можно было и вовсе подумать, что они застыли на месте... То ли от созерцания небесного пейзажа, то ли ив самом деле для Анатолия Петровича ранняя юность оказалась лучшей порой в его набравшей полный ход жизни, он вместо того, чтобы возвращаться в “Сельхозхимию”, уединившись в небольшом сквере и сев поудобней на красную скамейку, вспомнил своё первое посещение Наторы. Оно тоже пришлось на лето.
Отец Анатолия Петровича, Пётр Борисович, в то время в качестве управляющего возглавлявший Нюйское отделение совхоза “Ленский”, отправляясь с целью проверки хода заготовки сена в заречную бригаду, решил взять с собой и сына, который, несмотря на выходной день, собирался вместе со старшей сестрой Натальей идти на прополку капусты. “Пусть хоть немного передохнёт, отвлечётся от тяжкой — на тридцатиградусной жаре, да ещё и внаклонку! — работы. И расширение кругозора только на пользу пойдёт”, — душевно подумал о сыне отец. И был совершенно прав, ибо вместе с супругой наделил наследника такой неугомонной, такой целеустремленной натурой, что порученное дело тот старался выполнить всегда намного быстрей и обязательно лучше других! Как будто каждый раз был одержим целью разрешить — не больше не меньше! — сам извечный шекспировский вопрос: “Быть или не быть?..” И конечно, в таком случае, ради заботы о его здоровье без надуманного или необходимого удержу было не обойтись.