Ну, и двигаться лучше не надо, но вот с этим явно проблемы!
Снова переворачиваюсь на спину – неудобно.
На бок – давит одеяло.
А все потому, что я чувствую себя хуже, чем простое “неловко”. Я просто не могу улечься и выбрать удобную позу. И поэтому все ерзаю, и ерзаю, и ерзаю, не находя себе места. Укутываюсь в одеяло все сильней и сильней, и скоро, кажется, перекрою себе доступ кислорода окончательно. И проснется Сокольский утром с моим хладным трупом в одной постели, и поставят заключение в морге: умерла от нехватки кислорода вследствие перевозбужденной возни.
Етить-колотить, Настя!
– Ты прекратишь? – в конце концов, не выдерживает Илья. – Мы сколько еще будем скакать на этой кровати? – выдыхает зло мужчина.
– Я тебе говорила, что ты спишь на диване. Он еще свободен! – поворачиваюсь спиной к Сокольскому, недовольно бурча.
– Клянусь, если ты так продолжишь возиться, я тебя обниму, Загорская. Более того, залезу под твое одеяло, и мы будем спать в обнимку всю ночь. А если еще...
– Все! Поняла-поняла, притихла и не подаю признаков жизни, – вздыхаю и закрываю глаза. Надо попытаться уснуть, пока Сокольский не удумал свои очень-очень и очень правдоподобные угрозы воплощать в жизнь.
Хотя какая-то, сама извращенная часть моего сознания, похоже, не против...
Утро встречаю в постели одна. Даже как-то не верится в подобное. Но, зная график и ритм жизни Сокольского, не удивляюсь. Этот Сокол – птица ранняя и наверняка уже упорхнул куда-то по своим важным-преважным делам.
Медленно выплывая из сладких объятий Морфея, переворачиваюсь на спину и раскидываю звездочкой свои конечности на широченной кровати, устремляя взгляд в светлый потолок. И вроде хочется улыбнуться от того, как мягко и как прекрасно я выспалась, что, кстати, странно. Но вместе с организмом просыпаются нервишки.
Наш день два.
Вчерашний был из рук вон какой отвратительный, эмоциональный, нестабильный и… волнующий. Что ждет нас сегодня?
Ужин с тремя змеями.
Да, такая себе перспектива, но Илья обещал поддержать. Обещал “играть” на моей стороне, и уж не знаю почему, но я ему верю. После того, каким растерянным увидела этого идеального буку вчера, ни на грамм не могу усомниться в его честности.
Всего лишь пару-тройку часов продержаться. Потом еще денек, и к вечеру я уже занырну в теплую ванну с пенкой в своей маленькой уютной ванной с бокальчиком дешевенького, но так любимого мной вина, и буду в красках расписывать Ксю, какой Сокольский козел. Ну, не прелесть разве?
Сутки.
Осталось потерпеть всего сутки.
Сладко потянувшись, нехотя поднимаю свое бренное тело с кровати и вижу на прикроватной тумбе записку: