— Приехали? — спросила я сонно и поморщилась. Тело затекло без движения и теперь неприятно кололо ноги и правую руку.
— Нет, но уже близко. Решил, глядя на то, как сладко кто-то спит, что было бы неплохо выпить кофе.
Я снова смутилась, вновь вмиг почувствовав свою вину, но тут же одернула себя.
И совсем нечего его жалеть! Ничего с ним, красавчиком не станется. И вообще, это не я, это Эмка виновата. Она его снарядила и мне навязала, вот пусть ей и будет стыдно.
— Извини, — все-таки пробормотала я.
Вот дернул же меня черт за язык, еще и извиняюсь. Воспитание, видите ли…
— Интересно за что… — задумчиво протянул Женя и вышел из машины, направляясь в сторону заправки, возле которой мы, собственно, и припарковались.
Дальше ехали чуть веселее. Рогозин принес пару стаканчиков обжигающего и невкусного капучино, пару гамбургеров и мятные леденцы. Наевшись и немного взбодрившись, мы продолжили путь и вскоре уже въезжали в старый, полуразрушенный поселок городского типа.
— Ну вот… где-то тут и живет наша пропажа, протянул Женя, а я огляделась.
Ехали медленно мимо серых пятиэтажек, стоявших вперемежку с одноэтажными покосившимися домишками. Пара сетевых магазинов яркими фасадами «украшали» безликую серость и тоску, сквозившую здесь изо всех щелей.
— Я думала, это деревня, — протянула тихо.
— Как-будто это не так, — проворчал он в ответ.
— Ну все-таки какая-никакая жизнь здесь теплится. Не такой уж и маленький это поселок, вон и домов пятиэтажных сколько…
— А по мне — деревня как деревня.
— Ну нет, вот в моей Тмутаракани двадцать пять домов и ни одного магазина. На лугу козы с коровами пасутся, и водонапорная башня посреди поля. Куры в огородах и свинки. Вот это деревня.
Рогозин хмыкнул, но ничего не сказал.
Ехали медленно, дорога "радовала" ямами и рытвинами, того и гляди останешься без колес. Жизнь в селе кипела вовсю: мимо проносились на велосипедах мальчишки, проехали пара-тройка машин, гуляли мамы с колясками и малышней.
Остановились мы возле продуктового магазина. Я, выйдя из машины, потянулась, Женя тоже размял затекшие конечности.
В самом магазинчике из-за прилавка на нас недовольно и сонно взирала полная женщина лет тридцати пяти в бордовом фартуке и кепке.
— Здравствуйте, — поприветствовала я ее, а она даже ухом не повела.
Над прилавком так же сонно летали мухи, тихо в углу играло допотопное радио и, казалось, ничто не может потревожить этот мир.
Десантник с усмешкой на меня посмотрел и…
— Красавица, — голосом змея-искусителя завел Рогозин и дева даже из стороны в сторону повертела, выискивая ту самую красавицу. Наконец поняла, что обращаются к ней. На лице появилась широченная улыбка, обнажившая неровные мелкие зубы.