— Не стоит, — ответила воительница, придерживая меня на месте под не слабыми порывами ветра. — Это мой долг.
Солнце едва вскарабкалось в зенит и нещадно опаляло кожу. Ветер гудел, неся песчаную пыль и пытаясь скинуть нас с вершины. Мои волосы тут же растрепались, растеряв все шпильки. Когда я посеяла повседневную диадему королевы, понятия не имею, да и пропажу её обнаружила, только когда провела по макушке пальцами, собирая не сбежавшие от меня шпильки. Даже толстая русая коса Наимы напоминала взбесившуюся змею, которая так и норовила оставить свою хозяйку. Мои же проклятые юбки вообразили себя парусами и пытались отправить меня если не в плаванье, то в свободный полет так точно. Пришлось, придерживаясь за Наиму, сесть на горячий песок и присыпать им ткань, не давая ей тем самым свободно трепетать на ветру.
Насколько хватало глаз, раскинулись мягкие на первый взгляд песчаные волны нагоняя тоску и приступ безысходности. Но я не позволила себе просто сидеть и сетовать на жестокую судьбу.
— Наима, срежь, пожалуйста, с меня верхнее платье. — Громко попросила воительницу, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на высящуюся надо мной в задумчивости фигуру. — При такой жаре, в многослойном платье, рассчитанном на зиму во дворце, становится очень душно, да и нам не повредят самодельные палантины, чтобы спрятать открытую кожу. Боюсь, пока мы спустимся, я могу получить и тепловой и солнечный удар, а мне бы не хотелось награждать тебя своим бессознательным телом в такой ситуации.
Воительница молча кивнула и, вынув из сапога внушительный кинжал, аккуратно сначала разрезала шнуровку на спине, а потом придерживала меня, пока я снимала с себя лишнюю одежду. После чего быстро разделала серебристое платье на большие отрезы ткани, которые мы намотали на головы и скрыли большую часть лица. Закончив с подготовкой, мы приступили к спуску.
Держась за пояс телохранительницы, я следовала за ней по песчаному хребту, и обещала себе, что теперь мои нижние платья будут только белого цвета. Потому что в тёмно-синем наряде, пусть и из более тонкой ткани, с длинными рукавами, оказалось не так приятно гулять под опаляющим солнцем, что спешило нагреть его как можно сильнее.
Временами приходилось останавливаться, потому что на меня накатывали приступы удушья, но они проходили так быстро, что испугаться я не успевала. Наима постоянно предлагала меня понести, но я упрямо мотала головой завернутой в серебристую ткань и шла сама… до следующего приступа.
Когда же мы, наконец, спустились к подножью подобия песчаного Эвереста (ничего не знаю, лично мне этот бархан показался самой высокой из гор) чувствовала я себя прескверно.