— Ты не имеешь права, я подам на тебя в суд, — шиплю я, и сжимая руки в кулаки.
— Имею, — спокойным голосом говорит Антон. — У меня уже есть ответ на запрос по твоей электронной почте, через которую велась очень интересная переписка. Поэтому любой суд без проблем удовлетворит моё ходатайство о твоем временном заключении под стражу до суда.
— Это же всё чушь! — чуть ли не подпрыгиваю я на месте, расширив глаза от возмущения. — Ты же знаешь, что я ей не пользовалась, я же тебе говорила, ты забыл? Я пароль потеряла.
— Откуда мне знать, может быть ты мне врала? — пожимает плечами Антон. — У меня есть достоверные данные, что ответы были отправлены именно с твоего компьютера. В вечернее время после работы.
— Но ведь я всю эту неделю была с тобой после работы!
— Нет, — качает головой мужчина, и на его лице появляется презрительная усмешка. — Этого не было.
А затем он наклоняется ко мне, пристально смотрит в глаза, и очень тихо одними губами добавляет:
— Ты ведь сама просила меня забыть. Поверь, я забыл.
У меня нет слов. Это туше.
Я какое-то время смотрю на Антона и ищу в его глазах хоть какой-то отклик, но там ничего нет. Одна сплошная холодная пустошь.
— Там были свидетели, я их найду и приведу в суд. Они подтвердят, что я после работы была в отеле вместе с тобой.
— Это твоё право, — ровным голосом говорит он, и продолжает, с кривоватой ухмылкой на лице: — Вот только ты уверена, что им есть дело до того, сколько там народу мелькает у них перед глазами ежедневно, тем более, что ты ни разу там не регистрировалась по паспорту, и чаще всего приходила в маске. К тому же, если они посмеют рассказать о клиентах, посещающих отель «Инкогнито», то сто процентов лишатся своей работы. Как думаешь, есть ли им смысл подтверждать твои слова?
У меня нет слов, я сижу и открываю рот словно рыба, пытаясь поймать воздух. Но все доводы у меня закончились, и я не знаю, что мне еще сказать.
— Это не справедливо, — устало говорю я. — Ты же знаешь, что я не причем. У тебя, что совсем нет совести? Или это месть?
В глазах мужчины мелькает, что-то странное, чего я не могу уловить, да если честно, и не особо уже и хочу. Он приосанивается и вновь очень тихо, практически одними губами мне говорит:
— Я сейчас еще раз спрошу, а ты должна мне ответить, но перед этим, как следует подумать, и понять, что от твоего ответа зависит не только твоя свобода, но и свобода и будущее твоей дочери. Она ведь собралась работать в «МИДе», помнишь, ты же сама мне рассказывала. А если сейчас на неё падет хоть одна тень по поводу этого расследования, то дорога на эту должность для неё будет закрыта раз и навсегда. Ответишь «Да» и всё будет хорошо, я клянусь. — А затем, чуть громче добавляет: — И да, совести у меня нет, я всегда добиваюсь того, чего желаю, не гнушаясь никакими методами.