— Тогда ты выбрала не то место, Огонёк, — он пожал плечами беззлобно, без какой-либо издёвки, за что я была ему благодарна. — Но если что, я всё ещё здесь.
45
Парень махнул рукой, развернулся и растворился в толпе. Настроение танцевать у меня пропало. Я застыла среди танцующего моря людей, выискивая глазами у барной стойки Эллину и Белова. Заработал страбоскоп, превращая всё вокруг в рваные вспышки. Голова от эмоций и алкоголя начала немного кружиться, а потом мне пришлось зажмуриться, чтобы сморгнуть наваждение. Мне показалось, что в дверях стоял мой муж, глядя прямо на меня. Но когда вспышки прекратились, и по залу поползли цветные световые пятна, я снова решилась посмотреть туда, чтобы убедиться, что он мне просто привиделся. И охнула, когда поняла, что он действительно там стоит. Одет непривычно — в джинсы и светлый свитер. И хоть Рома стоял довольно далеко, я смогла заметить, что он невероятно зол: зубы сжаты, руки напряжены, а взгляд впился в меня.
У меня по телу прошла дрожь, и я, не отдавая себе отчёт, бросилась через толпу наутёк. Это всё Валик, наверное, это он сообщил Должанову, где я. И разве Роману не всё равно? Или перед обществом стыдно, что его жена по клубам шастает?
Но что-то мне всё-таки подсказывало, что дело совсем не в приличиях и мнении общества, а потому сердце стучало так быстро, а ноги несли в сторону запасного выхода. Что я буду делать, когда окажусь на улице в одном платье? Потом разберусь. Наверное. А пока мне хотелось просто избавиться от этого острого взгляда и электричества, которое волнами прокатывалось по моему телу под ним.
За сценой я нырнула в пустой коридор, здесь было слабое освещение, но впереди зелёным горела надпись «Выход». Туда мне и надо, а с причинами такой импульсивности я буду разбираться потом.
Но дойти до двери под надписью мне не удалось, потому что на запястье сомкнулись крепкие пальцы, а потом меня толкнули к стене. Мужские ладони тяжело опустились на стену возле моей головы, заключив меня в плен. Роман молчал. Смотрел в упор в глаза и молчал. А электричество стало невыносимым. Оно жгло и заставляло дрожать и дышать так глубоко, что голова кружилась уже не только от алкоголя. Я прижала ладони к шершавой стене в надежде, что это остановит головокружение, но это не помогло, потому что земля совсем ушла из-под ног, когда тёплые губы коснулись моих и забрали мой шумный вздох. Внутри всё заметалось, колеблясь, забилось между обидой и несбывшимся желанием. Память вспышками, как тот страбоскоп, подкидывала то кадры с его мягкой улыбкой и тихим «фенек…», то обезумевшие от страсти глаза и стену, о которую разбивались мои многократные просьбы прекратить.