Выбора мне не оставили, поэтому я кивнула водителю, распрощалась с шумной компанией и, отодвинувшись к окну, уставилась в окно. Роман, на удивление, сидел молча почти всю дорогу, большую часть которой он дремал. К разговорам я больше была не готова, поэтому была даже рада, что Должанов погрузился в алкогольный анабиоз.
Возле своего дома я вышла, заплатила водителю на всякий случай, вдруг у Романа нет налички, и пошла домой.
Квартира встретила меня тишиной и особым запахом ремонта, когда аромат свежей мебели смешивается с духом бумаги. Часть стены в моей комнате уже была оклеена новыми обоями — светло-сиреневыми. Необыкновенный цвет. Вообще-то я хотела фисташковый, но стоило мне увидеть развёрнутый и так оставленный кем-то из покупателей рулон, как я мгновенно влюбилась в этот цвет. Невероятная свежесть и нежность одновременно. И весна, и зимний уют. Ярко и в то же время очень комфортно глазу.
Я стащила платье, аккуратно разложив его на единственном свободном стуле в гостиной, разобрала там же диван. Кровать и другая мебель из моей комнаты были сложены в дедушкиной. Там места сейчас хватало, потому что его специальная медицинская кровать была собрана.
Закипел чайник. Я залила в заварнике ароматные листья, добавив щепотку чабреца, и ушла смывать макияж, пока чай настаивался.
Думать не хотелось. Анализировать сегодняшний день тоже. Хотелось просто пить любимый напиток и расслабляться.
Но, видимо, сегодня было не судьба, потому что телефон в руках, где я листала ленту в Инстаграмме, вдруг ожил. На экране я с удивлением увидела номер того такси, на котором приехала с вечеринки.
— Слушаю.
— Девушка, — послышался недовольный голос водителя. — Ваш попутчик так и не смог назвать мне адрес, куда его отвезти. Он же в стельку был, а я откуда должен знать, куда ему?
— В смысле был? — внутри стало как-то тревожно.
— И вы трубку не брали.
Я быстро посмотрела на экран. И правда, сверху значились два пропущенных. Наверное, я как раз умывалась.
— Так что я привёз его к вашему дому, разбирайтесь сами.
— Стойте-стойте! Я сейчас скажу его адрес.
— Э нет, поздно уже. Не буду же я терять заказ следующий из-за какого-то бухого тела. Я сгрузил его на лавку у вашего подъезда. Так что сами решайте, что с этим мычащим телом делать.
И бросил трубку. Ах ты ж! Господи! Роман где-то под моим подъездом, пьяный до беспамятства. А на часах почти два часа ночи. И что же мне делать?
Я набросила куртку и скорее скатилась по ступеням, чем сбежала. Толкнула скрипучую подъездную дверь и застыла. Мой начальник разлёгся на трухлявой старой лавке словно на шезлонге у моря, закинув руку за голову, и мирно сопел. Только вот куртка на нём была расстёгнута, а на улице не больше четырёх тепла.