— Нашлась!
— Она? — пролепетала я.
— Вне всяких сомнений! — заверил меня босс. — Кажется, это и хорошая новость, и плохая. Хорошая — мы её нашли. Плохая — фотография, судя по надписи, сделана в конце девятнадцатого века…
— В краеведческий музей? — спросила я.
— В краеведческий! — подтвердил босс.
В музее нам обрадовались. Невысокий, сухой старичок был рад свободным ушам. Он проворно передвигался по залу. Но нас интересовало только одно: фотография цыганки.
— Нас интересует одно конкретное фото, оцифрованное для плаката на день города, — сказал босс.
— Все архивные фото хранятся в специальном хранилище. Но… у нас же есть компьютер! — важно заявил старичок.
Компьютер грузился минут пятнадцать, старых фотографий поместья было немало. Но нам не терпелось увидеть ту самую фотографию.
— Стоп! — сказали мы с боссом одновременно.
Фотография была типичной для того времени. На заднем фоне — усадьба. Все домочадцы стояли с серьёзным выражением лица, сбоку виднелась цыганка со свёртком в руках. С той же самой улыбкой.
— Это семья графа Вяземского, — охотно пояснил работник музея.
— И цыганка? — спросила я.
— Ах, эта… В старых газетах писались, что граф был человеком общительным и дружелюбным, любил массовые народные гуляния. И цыганские в том числе. Даже привечал некоторых из них на территории. Суеверен, знаете ли…
Старичок говорил и говорил, а мы с боссом, похоже, думали об одном и том же.
— … пруд для жены.
— Что? — переспросила я.
— Пусто, говорю, было. Жена графа скучала. Пруд ей хотелось. Вот граф и вырыл для любимой пруд и разбил парк. Молодые деревца, уже хорошо разросшиеся, пересаживали прямо так. Прижились, как видите. Роскошный парк, чудесное историческое наследие. Жаль, присмотреть за всем этим некому! — вздохнул старичок. — Так и растеряем всю нашу историю.
— Вот бы и присматривали! — язвительно отозвался босс. — Зачем надеяться на городские власти?
— Пойдём, — потянула я босса на выход.
Фил не стал упираться. Он недовольно поджал губы.
— Чёрт знает что творится!
— Согласна, Фил…
— Фонтан, блядь, и цыганка, которая уже должна была умереть!..
— Не психуй, — попросила я. — Всё негативно сказывается на моём малыше.
Я села рядом с Филом. Тот поморщился, откинувшись на спинку скамейки.
— Опять там болтанка… — пожаловался он. — Кого ты выращиваешь? Каратиста?
— Ещё не знаю, — улыбнулась и не удержалась, начав гладить круглый живот.
— Не делай так, — попросил босс. — Становится только хуже.
— Просто малыш чувствует, что ты — не его мама. И совсем-совсем его не любишь! Так что терпи. Мой малыш… Хочу и буду гладить… Пусть Царевич почувствует хотя бы кроху любви…