Мутная тошнота держала в плену сознание Киры и упорно не желала отпускать. Она словно барахталась в тошнотворно-теплой воде, вязкой и тяжелой, будто болото, и с каждой попыткой вырваться погружалась все глубже. Никакого просвета, никакой опоры.
Только еле слышные голоса, доносящиеся откуда-то из недостижимой дали.
— Ты рассталась с Максом?
— Это все так сложно, Слав… Давай в другой раз… Но да, я теперь одна. Совершенно одна.
— А Кира…
— Это твой ребенок?
— Ты же знаешь, что нет…
— Свет…
— Слава… Не надо…
— Я лучше пойду…
Слова расплывались и теряли смысл, звуки смешивались в гулкую какофонию, то становясь еле слышным шепотом, то взрываясь колокольным звоном.
Кира проваливалась все глубже и глубже.
До глубины, где оставалась лишь темнота и тишина.
Где было так уютно и хорошо, что хотелось остаться навсегда.
Но что-то мешало.
Не давало успокоиться, точно горошина под перинами принцессы.
«Ребенок».
Слово раскаленной иглой впивалось в сознание, бередя свежие раны, заставляя бороться, пытаться.
Жить.
* * *
Кира открыла глаза. Дернулась, пытаясь сесть в кровати, и на ее плечи тот час же опустилась рука, удерживая, прижимая к подушке.
— Кирчик, лежи, капельницу вырвешь.
— Света!
— Все хорошо, Кир, успокойся.
Рука сжала плечо, успокаивающе помассировала напряженные мышцы. Непонятное пятно постепенно приобретало яркость и четкость, становилось бледным человеческим лицом, обрамленным растрепанными рыжими волосами.
— Свет. Я правда беременна?
— Да, Кирчик, правда.
— Свет. Я ж ни с кем не… — взгляд Киры метнулся по сторонам. Кроме них с подругой в палате никого не было, но мало ли… — Ни с кем не спала! — Кира понизила голос и постаралась сосредоточиться на лице подруги. Получалось плохо, голова кружилась, перед глазами то и дело все плыло. К тому же жутко хотелось в туалет.
— Кирчик, давай ты сначала в себя придешь до конца. А потом мы все обсудим. Окей?
— Свет, тебе легко говорить! А я беременная девственница, блин!
— Кир, не нервничай ты так. Не хочешь ребенка — всегда можешь сделать аб…
— Ш-ш-ш-ш-ш! — Кира зашипела так громко, что заглушила ужасные слова, срывающиеся с губ подруги, — Ш-ш-ш-ш-ш! Он все слышит! Нельзя ребенку такие вещи говорить, Свет, ты с ума сошла что ли?
— Кир… — Подруга всматривалась в лицо лежащей на постели девушки очень внимательно, а в глазах сквозила настороженность. — Ты лучше поспи. Утром поговорим. Когда тебе будет лучше.
— Я… Мне… — Кира мельком глянула на висящую рядом с кроватью капельницу, и Света все поняла.
— Я сбегаю к медсестре, спрошу, можно ли тебе вставать.