После проверки меня крепко похлопали по плечу и удалились. Я смотрела ей вслед через закрытую дверь, краем уха улавливая разговор немного успокоившихся Егора и Валеры. Хотя Егору до спокойствия как мне до родов.
— Сказал, что поёшь лучше, чем работаешь? Тогда покажи Лизе, насколько ты в этом хорош. Может и выберет тебя, если ты настолько хорош, — с этими словами Егор скользнул по коридору, а к сатиру подбежала Сашка. Что-то очень долго расспрашивала. А я задумалась. Он хочет дать Валере последний шанс. Естественно, Егор понимал, что я не выберу сатира, будь он Селин Дион и Фрэнком Синатра в одном лице. Но после всего произошедшего он наверняка отстанет.
Мне очень, очень хотелось в это верить.
Сердито пыхтя, осторожно пробралась к окну, то и дело косясь на дверь. Нет, а вдруг эта женщина вернётся! Просто в коридоре воцарилась пугающая тишина, и я готова была вообразить все, что угодно! А вдруг Егор все же решил подраться? Или Валера устроил что-то из ряда вон? Мне с окошка видно главный вход, да и этаж не высокий, если что хоть по кричать смогу.
Ждать пришлось недолго. Первой я увидела Сашку, которая была сама на себя не похожа. Так и представляю, как она мысленно ручки потирает в предвкушении. Потом вышел Валера. Ну, этот всегда в себе уверен, так что ничего удивительного. Он задрал голову вверх, нашёл меня, радостно замахал руками, но скуксился, увидев приближающегося Егора. Мой любимый тащил гитару, и я понятия не имею, как и где он умудрился её достать!
Осторожно оглянулась на экран. Никаких возмущений он не проявлял, и это хорошо. А еще хорошо, что провода как раз хватало до окна, и я могла насладиться или ужаснуться предстоящим зрелищем.
Егор вручил гитару Валере, буквально впихнул ему, сопроводив каким-то коротким и емким выражение, которое я точно не хотела бы услышать.
Сашка захлопала в ладоши. Валера вздернул подбородок, ударил по струнам и… мне стало очень жаль гитару. Она так пронзительно застонала, что, кажется, все здание пошатнулось от ужаса. Валера тоже перепугался, подпрыгнул на месте, что-то подкрутил, побренькал и снова вознамерился петь.
— Прекрасная-я моя-я нимфа-а, — завыл он, и я подумала, что вставать с кровать, и правда, было плохой идеей. Оставалась бы там, лучше с Егором, и не пришлось бы мучиться из-за благородства моего любимого волка. — О-о-о, ты-ы та-ак прекрасна-а! Как цветы для-я коровы-ы, что пасется-я зимой на лугу-у…
Дальше я не слушала, тихонько отползая подальше, чтобы никто не подумал, что этот шедевр адресован мне. Конечно, врачи и медсестры, свидетели моего позора, все знали, но этого хватит!