Ласточкой летящая машина врезалась в меня со всей мощью своих сотен лошадиных сил. Онемевшее тело высоко подбросило. Оно пролетело несколько метров и вдавилось в асфальт. Взорвавшаяся атомным взрывом боль поглотила сознание.
С леденящим душу ужасом бродила я в темноте, которая клубилась и ластилась. Не знаю, как долго. Но отчётливо помню, когда вдруг меня затопила такая обида на судьбу, на жизнь. Мало, что выросла сиротой. Мало я перебивалась, как могла, чтобы не пасть на колени и не сдаться. Бедная тётя с трудом содержала меня и себя, пока я не выросла. Поэтому, окончив школу, сначала пошла работать. Год пахала, как проклятая, и училась. В результате поступила в институт, но работать не перестала. Даже умудрялась тётке помогать. Теперь, когда всего добилась и только начала жить – умерла? Серьёзно? Это было несправедливо.
– Говорят, что на долю человека выпадает столько испытаний, сколько он может вытерпеть. Не думаю, что это правда. А если и так, то должно быть хоть что-то или кто-то, ради кого стоит бороться за жизнь. А мне и этой возможности не дали. Почему? – с горечью и слезами закричала я.
Со всех сторон тьма обступила меня, зашептала, зашуршала. И отступила враз.
Слабый свет серыми сумерками разлился вокруг, и я увидела светлую дорожку. На тона два светлее. Пошла по ней, сначала медленно, потом всё быстрее, пока не помчалась со скоростью выпущенной пули. Страх, что меня настигнет густая тьма, подгонял почище, чем адские псы.
Вдруг из-под ног исчезла земная твердь, и я полетела вниз. Удар – и очнулась.
Было ощущение, что меня пропустили через гигантскую мясорубку и придавили, что осталось, бетонной плитой. Моё сознание металось в этом замкнутом пространстве, как в ловушке, и не находило выхода.
Вдруг глоток живительного воздуха поступил в болезненно сжатые лёгкие. С трудом, но выдохнула. Боль разом пропала, но противная до дрожи слабость приторным липким сиропом растеклась по конечностям. С невероятным трудом, но мне всё же удалось сесть. Показалось, что это жизненная необходимость, которую незамедлительно надо претворить в реальность. Я даже удивилась и задвигалась, отталкивая от себя дрожащими руками тяжёлое одеяло.
– Камни что ли в него запихали? Что ж за одеяло-то такое, как чугун тяжёлое, – ворчала я, и сама слышала не свой голос, а бормотание какой-то выжившей из ума тётки.
Услышала со стороны голоса и замерла. В мрачной комнате, похожей на камеру в дореволюционном каменном каземате, суетились двое. Мужчина стал меня щупать, а женщина растопила камин и зажгла свечи.