Очнулся он, почувствовав, как кто-то трясёт его за плечо, открыл глаза и не сразу понял, что происходит. В глазах рябило. Костёр почти погас, в неясном отблеске углей перед Вильямом в воздухе кружилось что-то тёмное, в корявых разводах. Бард не на шутку испугался, и уже хотел закричать, когда вдруг пёстрый круг сложился сам в себя, а за ним обнаружилась чья-то ухмыляющаяся физиономия.
– Олле! – выдохнул он, не веря собственным глазам.
Костлявый паренёк, сидящий на бревне возле костра, кивнул и ухмыльнулся. Вильям протёр глаза, но виденье не исчезло – это действительно был Олле собственной персоной или кто-то, очень на него похожий. Круг оказался зонтиком, одним из двух, всегда сопровождавших Олле в выступленьях на канате. Сейчас он был сложен и покоился у его ног вместе со вторым зонтиком, чёрным.
– Так ты жив! – Вильям вскочил и потянулся пощупать, нет ли здесь подвоха. Олле ловко отстранился, поднёс палец к губам и покосился на спящих.
– Тс-с! Тише, – сказал он. – Ещё не время обниматься.
По спине у Вильяма забегали мурашки. Этого не могло быть. Пускай канатоходец сидел сейчас перед ним, но он сам, своими глазами видел, как его поразила стрела. Этого не могло быть, потому что этого не может быть.
– Ты не Олле, – выдавил он шёпотом. Провёл ладонью по глазам. – Олле мёртв. Должно быть, я уснул и совесть мучает меня ужасным сном…
– Ну, так уж и ужасным! – виденье снова усмехнулось и забросило ногу на ногу. – А впрочем, тебе ли бояться видений, поэт?
– Так ты мне снишься, или ты настоящий?
– Я настоящий, но я снюсь. Ведь ты же сам прозвал меня Смотрителем снов. Быть может, ты забыл? Тогда тебе придётся вспомнить всё, дружище. То, как мы держали оборону и как ты выстрелил в меня из арбалета.
– Я не хотел!
– Я знаю, – Олле погрустнел. – И не держу на тебя зла.
– Что… – Вильям облизал пересохшие губы, – что она сделала с тобой?
– Стрела? Не знаю, – тот уклончиво пожал плечами. – Я плохо помню тот момент. Вот только я с тех пор появляюсь, только если очень захотеть, во сне. Вернее сказать, перед сном. В другое время я… э-э… в другом месте.
– Так я не сплю? – опешил бард.
– Хочешь потрогать?
И Олле протянул Вильяму руку. Поколебавшись, тот коснулся её и убедился, что его приятель вполне материален. По крайней мере – сейчас. Олле, однако, быстро отстранился.
– Ты, наверное, есть хочешь, – неловко сказал Вильям и принялся развязывать мешок. – Я сейчас.
– Спасибо, – вежливо, но твёрдо отказался тот. – Я не ем теперь. Один раз я попробовал выпить вина, но это оказалось так противно, что больше мне не хочется.