– И что? – травник казался заинтересованным.
– Обоих оправдали. Но ты, по-моему, не понял смысла притчи.
– Вот как? И в чём же смысл?
Ашедук ответил не сразу. Травник ждал. Гном поставил на стол свою кружку и сплёл пальцы рук на пряжке изукрашенного пояса. Откинулся назад.
– Я ничего не замышляю против тебя, – сказал двараг. – Мне всё равно, чем кончится ваш отход на север. Но у меня свои планы, и они касаются только меня и моего, некогда великого, а ныне разбитого на осколки народа. Это моя игра, не твоя. Другие говорят «спасибо» и травят воду, как только поворачиваешься к ним спиной. Я проколю твои бурдюки, если узнаю, что в них яд. Но помни, что купец в итоге умер. Со временем ты всё узнаешь, обещаю. И ещё… – здесь гном снова сделал паузу и Жуге показалось, что следующие слова дались ему не без внутренней борьбы: – Я… благодарю тебя, Лис, за то, что ты позволил мне и Орге плыть с тобой.
– Ашедук, – медленно проговорил травник. – Меня зовут Жуга.
Гном взглянул травнику в глаза.
– Тордион, сын Лаутира, – сказал он. – Государь Свободных тангаров.
– Вот, значит, как, – нахмурился Жуга. – Не ожидал… Теперь я вспоминаю, где мог видеть твоё лицо. А ты похож на своего отца.
– Все мы похожи на своих отцов.
– Знал бы Вильям, с кем он плывёт на одном корабле… А кстати, – травник огляделся, – где Вильям?
– Куда-то вышел. Минут пять тому назад. Вместе с Гертой.
– С Гертой? – Жуга вскочил. – Ч-чёрт! Извини, мне срочно…
Он рванулся к двери, однако ему пришлось задержаться, ибо Ашедук ухватил его за руку. Травник обернулся. Опустил глаза.
В руках у гнома был кинжал. И очень острый.
– Ты зря ушёл без меча, – спокойным голосом сказал двараг. – Это чужой город и гораздо более опасный, чем ты думаешь. Не могу тебе дать свой топор, но и не хочу, чтобы ты шёл безоружным. Возьми вот это. Просто так, на всякий случай. И будь осторожен.
Травник помедлил и сжал в ладони оплетённую проволокой рукоять. Потрогал пальцем лезвие в едва заметных холодновато-синих муаровых разводах. Поднял взгляд.
– Спасибо, – сказал он. – Я знаю, сколько стоит гномья сталь. Аой.
– Аой.
***
После тёплых запахов таверны ледяные зубы холода вонзались особенно глубоко. Жуга передёрнул плечами, поёжился. Огляделся окрест. Улица была пуста, туман сливался с темнотой. Фонарь над входом качало. Если не считать бледной, едва видимой луны, это был единственный источник света на улице. Травнику, конечно, это не было помехой – он прекрасно видел в темноте.
Но не в тумане.
– Вильям! – позвал он. – Герта!
Ответом ему была тишина. Одна из собак поднялась и неторопливой трусцой перебежала на другую сторону улицы. Когти негромко цокали по грязному булыжнику мостовой.