Он открыл вино и уже собрался разлить по бокалам, когда Вероника вновь еле прошептала:
- Мне нельзя. Доктор не разрешил пока идет заживление.
«Черт! Совсем забыл, а ведь точно.»
- Хорошо, что напомнила. Тогда ешь, - он старался, чтобы голос звучал не слишком грубо, но все равно выходило так себе. Ну не очень он умеет быть ласковым и добрым. Давно разучился. И не без её помощи, между прочим…
Она вся будто сжалась, и он пожалел, что вообще устроил этот чертов ужин. Ну её к лешему…
- Ешь, - вновь напомнил, когда заметил, что Ника молча сидит над тарелкой и даже не прикасается к еде. Вышло совсем уж грубо.
- Не могу, – совсем уже еле слышно прошептала она.
Артур сжал кулаки, чувствуя, что закипает и вот-вот может взорваться.
- Что опять?
Вероника съежилась еще больше, хотя куда уже… и у него сложилось впечатление, будто она ожидает удара.
- Тут мясо… мне кажется я не смогу его… есть.
- Почему?! – прорычал Артур.
- Доктор сказал что-нибудь легкое. Каши, молоко, йогурт… - заикаясь, пробормотала она.
- Да на хрен! Сразу не могла сказать, что ли?!
Артур не знал, что его так взбесило. То ли ее тихий голосочек, то ли эта ее нерешительность, то ли еще черт знает что, но он не смог сдержаться, о чем, конечно, тут же пожалел. И в тоже время понял, что именно его так вывело из себя: он вдруг как никогда прежде осознал, прежней жизни никогда больше не будет. И общей постели сегодня не будет. Ничего не будет как раньше, и принять это оказалось неожиданно тяжело.
- Прости… - сказала Ника, сжимая свои маленькие худые кулачки.
Еще немного, и она, наверное, исчезнет. Снова вызвала ассоциации с воробьём. Бинты еще эти чертовы!
- Это ты меня прости.
Он взял себе в руки, досчитав до десяти, как делал раньше, когда они сильно ругались с женой.
Достал из холодильника йогурт и протянул жене.
- Холодный наверное… пусть немного согреется, тогда и поешь. А пока извини, я, пожалуй, пойду лягу в гостевую спальню. Не переживай, беспокоить тебя не буду.
- Нет, - Ника резко вскочила со стула и схватила его за руку, - Ты не так понял. Я вовсе не хотела тебя обидеть.
- Да успокойся ты, нормально все.
И уже выходя, тихо пробормотал «Детский сад какой-то…»
Вышел из кухни, сжимая от бессилия кулаки. Взять бы ее прямо там, на кухонном столе, сил терпеть больше нет, но разве можно с этой птичкой так? Она как вчера родилась, ни хрена не помнит. Что он, изверг что ли?
Да и родными они не будут. Не был он с Никой родным давно и сейчас уже не стоит и начинать. Чужие люди, абсолютно чужие…
Тогда, после расставания возле междугородней электрички, он клялся и божился, что дождется ее возвращения. Но уже на следующий день на целых два года забыл о Веронике.