- Не закрывайся! – прорычал он, когда она одной рукой пыталась прикрыть все, что ниже живота, а другой обхватила маленькую грудь.
- Я…э… выйди пожалуйста, - беспомощно прошептала Вероника, но звуки ее голоса поглотила льющаяся вода.
- Нет! – он подскочил резко и, не давая ей опомниться, впился горячим поцелуем в ее губы. Губы были твердыми и очень умелыми. Целовал жадно, до боли сжимая ее спину, шею… И когда его руки переместились на грудь, Ника увидела то, что не давало ей спать, что так пугало во снах.
Будто наяву увидела…
- Нет! – закричала она и, с немыслимой для своей комплекции силой, оттолкнув Артура, выскочила из душевой.
Споткнулась, упала, даже не думая, насколько жалко сейчас выглядит. Поползла прочь, чтобы спрятаться, по-прежнему продолжая кричать. Доползла до кровати, сдернув покрывало, скомкала его в руках, пытаясь прикрыться, и жадно ловя воздух, разревелась.
- Ччч… тс… все хорошо, слышишь? Все будет хорошо, я тебе обещаю, - муж, кажется, поднял ее на руки и куда-то понес. Она смотрела на него затуманенным взором, а перед глазами все еще стояла та картина.
Она, прижатая к холодной стене, и чьи-то руки, разрывающие на ней одежду, впивающиеся в ее плоть.
ДЕНИС
В первые дни Ден еще был уверен, что Вероника позвонит. Ну как уверен, надеялся. Но так сильно, что это граничило с уверенностью. Самовнушение-вот как это называется.
Он нарезал круги по квартире, или по рабочему кабинету, всеми мыслями занятый только одним, точнее одной – Вероникой Смольновой. Прав бы Миша, запал, ох и запал он на неё.
«Есть еще порох в пороховницах…» - усмехался про себя Ермаков.
Когда-то давно Ден как-то решил, чтобы больше никогда не влюбится. Не получится, нет такой женщины на свете, которую бы он мог от всего сердца полюбить.
И ошибся.
Такая вот странная одержимость случилась у него по фотографии, по бинтам и биноклю, в который он так часто вглядывался в ее измученное болезнью лицо. Так мало нужно ему было, чтобы влюбиться. Но этот голос, нежный, слегка напевный, который не скроешь никакими бинтами, эти глаза, яркие и такие живые…
Он узнавал, в том числе и у Наташи Серовой, какой Вероника была до аварии. Веселой, немного нагловатой любительницей тусовок и красивой жизни. Но сейчас никак не мог в это поверить. А это вообще она ли? Неужели человек может так сильно поменяться, получив сильный удар по голове?
И тут же одергивал сам себя, помня слова Виктора Львовича, что человек вообще может с ума сойти, не то, что изменить свои привычки. Ну правильно, это ведь всего лишь привычки, приобретенные той, прошлой Вероникой. А раз новая их не помнит, то их как бы и нет.