НИКА
На улице, пока еще летней улице, в закатном солнце, жизнь шла своим чередом: визжали на площадке дети, не желая отправляться домой; о чем-то громко спорили соседки; крякали клаксоны проезжавших мимо машин; и, едва слышно за шумом и гамом вечернего города, в каком-то открытом окне соседней многоэтажки, с любовью пел Синатра.
Ника сразу узнала его голос. Она узнала его точно так же, как узнавала звук капающей воды из протекающего крана, или пение скворца в утренней тишине едва просыпающегося города. Она точно знала, что это за звуки, но не знала какую музыку она слушала когда-то. Какие цвета были её любимыми и что она предпочитала съедать на завтрак… А вот Синатру узнала сразу.
Центр города, красивый и переливающийся тысячами огней вечерних окон, пугал и завораживал одновременно.
«Как дико я наверное выгляжу…» - думала она, зябко ёжась в вечерней прохладе.
Крепкие руки обхватили ее за плечи, согревая и давая ощущение защищенности. Совсем маленькой, но это было хоть что-то. Единственный знакомый человек в целом мире.
- Узнаешь? – вкрадчивый голос проникал в сознание, тут же сделавшегося вязким и уплывающим в неведомые дали, будто гипнотизируя, и Ника почувствовала, как ее накрывает странная дрожь. То ли от страха, то ли от удовольствия и предвкушения чего-то необычного, то ли от всего сразу.
- Нет, - она попыталась улыбнуться, но повязки по-прежнему мешали, и прикоснулась к его руке, от которой так терпко пахло табаком. Незнакомый и вместе с тем узнаваемый запах. Вряд ли она когда-либо курила, слишком тяжел для нее этот аромат. И вряд ли она когда-либо вообще его вдыхала.
«Можно забыть многое, но не запахи. Запахи остаются с нами навсегда.» – подумала она, но вслух ничего не сказала.
И откуда она это помнит?..
- Ну тогда знакомься… Это твой дом, ты в нем хозяйка, поэтому привыкай все-таки, что продукты дело женское, - сказал как можно мягче, но сквозь эту мягкость явственно прорезались металлические нотки.
- Да, конечно.
Артур взял ее за руку и, проведя мимо будки охранника и красивой, увитой плющом веранды, завел в дом.
В доме ей сразу стало неуютно, будто она пришла в гости к богатым незнакомцам. Веронике казалось, что её вот-вот разоблачат и выгонят, и тогда придётся возвращаться в надоевшую до зубовного скрежета больницу.
И вот, пожалуй, основная причина, почему Ника, ну или как там ее на самом деле зовут, приняла эти правила игры.
Больше всего на свете она боялась, что навсегда останется в стенах больницы безымянным пациентом. Она проживет в ней год, а может и меньше и ее отправят в интернат, или в психбольницу, или даже в дом престарелых проживать бессознательную жизнь.