— Это на первую операцию. Мне нужна работа. Любая.
— Карту дай. — Покачал головой, когда я, задержав дыхание, пыталась незаметно вытереть слезы, отвернув лицо в боковое стекло. Вздохнул и тихо произнес, — в эту сферу не от хорошей жизни приходят. Ну нет ни одного в киберкриминале из богатой семьи с обеспеченным будущим. Кому это надо, если у тебя все в этой жизни есть? Я тебе сейчас переведу деньги, а с завтрашнего утра ты в деле. За неделю натаскаю на то, что необходимо знать и делать, мотивация у тебя железная, так что, я думаю, ты мне эти деньги быстро вернешь. Потом нормально рубить начнешь, братишку сможешь организовать в хорошие клиники. Только, ты понимаешь, да? За безопасностью люто следить и делать строго то, что я тебе говорю, потому что если займешься самодеятельностью и влетишь, то, скорее всего, влетим мы. Карта?
Он вернул ее вскоре, бросил мне, что завтра позвонит и мы покинули салон. А спустя пару мгновений мне пришло оповещение о зачислении на мой счет ста тысяч рублей.
Я вернула Киселеву деньги через три с половиной недели. Через четыре месяца мы с ним уговорились на том, что я как бы выхожу из группы и иду, если можно так выразиться, в свободное плавание. Потому что той доли, что я получала, было слишком мало, а в группе строжайшая иерархия, четкое распределение ролей и работаем не постоянно, с перерывами, но шабашить не получится и вообще левыми замутами заниматься небезопасно, ибо если хлопнут меня, то действительно не сложно выйти на них. Ровно так же, как если вскроют их, может задеть и меня, а мне тогда никак нельзя было попадать под статью — мы готовили Мишу к переводу в финский Ортон и суммы за грядущую операцию и реабилитации выходили внушительными.
Денис, разумеется, не возражал. Много позже, окунаясь во все уже глубже, я поняла, что это был небывалый кредит доверия в этом мире, где все направлено на максимальную анонимность. Мы с ним оба знали, что рано или поздно меня хлопнут, как знали и то, что я никогда не выдам человека, который ввел меня в информационные махинации и многому научил. Я знала твердо, а он… скорее всего по тому, что видел, как я иногда едва не отключалась прямо за работой от усталости и могла тупануть без его контроля. Денис вынуждал меня брать паузы, но Мишке становилось лучше одновременно с тем, сколько тратилось на его лечение, а значит, нужно было продолжать. Он боролся, мама боролась и я не имела никакого права сдаваться. Работала без, так сказать, отпусков, на которые пытался спровадить меня Киселев. Отпусков с содержанием. Не заикался об этом больше, когда я, не выдержав долбящего изнутри унижения, встала и вышла из лекционного зала. Универ мы тогда вдвоем посещали в случае совпадения возможности и желания.