Я, охуев, смотрела на нее, глядящую себе в колени и неуверенно бормочущую какую-то бредятину про то, что он очень сильно извинялся, клялся, что это больше не повторится, а сегодня, когда он сделал предложение и она попросила подумать, он разозлился. Дальше что-то бессвязное и она затихла, закрыв лицо руками и мучительно подавляя новый приступ рыданий.
— У тебя лицо отекло и нос тоже. — Чуть погодя, отвернувшись и выдохнув дым в окно, негромко произнесла я.
Но девчонка не сообразила, снова заплакав, и Данка пояснила:
— В ментовку или, хотя бы, травмпункт? Скажешь, что с лестницы упала.
— К бабушке, — выдавила она, вытирая рукавом слезы и растерянно взглянув на вновь повернувшуюся к ней меня, торопливо добавила, — пожалуйста. Она здесь недалеко, на Липовой, возле торгового центра старые дома.
Я усмехнулась, покачав головой и отвернулась, а Данка, сплюнув в окно и выкинув сигарету, озвучила мою мысль почти слово в слово:
— Ну и дура. Ты задумайся, чем все это кончится.
Запустила мотор и выехала со стоянки. Доехали до дома бабушки относительно быстро и в полной тишине. Данка спросила подъезд, с трудом протискивая машину сквозь заставленную парковку между стареньких хрущевок.
Когда остановилась перед подъездом, девчонка секунду помедлила, а потом все же сказала:
— Спасибо… не знала, что такие люди еще бывают.
В салоне была тишина. А что сказать? Не за что? Будь такой же? Нечего сказать, когда тебя благодарят за нормальность. Нечего. И паршивого от того, что за это благодарят. Потому что в такой момент четко осознаешь, что окажись ты в такой ситуации и черт его знает… Лучше бы она промолчала.
Девчонка вышла и направилась к подъезду.
— Думаешь, если он явится, выгонит? — спросила Данка, начиная сдавать назад.
— Тормозни. — Сказала я и, открыв окно, позвала девчонку, уже потянувшую на себя дверь, — эй! Ментов вызови, если припрется. Он псих, бабушка может под раздачу попасть.
Девчонка сглотнула и кивнула.
— Теперь вызовет. — Без особой уверенности произнесла я, поднимая стекло, а Данка фыркнула.
До моего дома снова в тишине.
— Что за бред с рицином и прочим? — спросила, когда Шеметова свернула с проспекта на съезд и направила машину к моему подъезду.
— Да… — поморщилась она, останавливаясь напротив, — чепуху всякую собирала, лишь бы впечатлить. Слушай, если я хочу пережить моральный износ Дрюни, то мой лимит погулять исчерпан, сможешь мой телефон принести? А то пока машину приткнем, пока сходим, а потом я опять разноюсь и не буду хотеть домой…
— Без проблем, — чуть погодя кивнула я и направилась к двери. Набрала номер квартиры соседки, попросила открыть, и через несколько минут отдавая телефон Данке, произнесла: