Сердце стучало учащенно, дыхание тоже ускорено, а эластичный бинт, помимо груди еще и фиксирующий ребра, препятствовал растяжению межреберных промежутков, которого требовали усиленно работающие легкие. Но все это херня.
Шаг в скудно освященный длинный коридор. Шаг в неудобных черных мужских туфлях и наспех подшитых темных брюках. Шаг решительнее, сквозь отдаленно доносящиеся биты залов. Шаг в коридор, широкий, подсвеченный диодами холодного бело-голубого на потолке, заставляющего люминесцентно светить узоры на стенах.
Насчитала пятую от выхода дверь, комнату персонала. Бармен доложил, что она не запирается из-за численности штата, мало кто имеет ключи от шкафчиков, но основное — мало кто следит за униформой, да и кому она нужна? Белый верх, черный низ, а от заведения лишь жилетка с нашивкой, об остальном сами позаботьтесь, хотя денег, постоянно сменяющиеся владельцы клуба, срубали немерено. На шестом шкафчике улыбнулась удача — не заперт. На вешалке жилетка с бейджем, называющим меня противным именем Андрей.
Я, затянув хлястик жилетки на спине, бросила взгляд в зеркало в пол у входа. Огладила короткую бородку, думая, что могла бы без кастинга взять роль сатира, только копыт с рогами и лютней не хватает, в остальном очень даже.
Снова шаг сквозь арктический холод освещения широкого коридора. Потом кухня, горячий шумный цех, суета и мельтешение меж белых стен обложенных глянцем плитки. Невысокий порог и сквозь барные двусторонние двери в шум и неистовство зала.
Рейд ФСКН закончен, народу осталось достаточно много и большинство посетителей пришли к выводу, что можно расслабиться, во второй раз за вечер они едва ли придут. И расслаблялись. Так, будто в последний раз. Народа меньше, много меньше чем ранее. Это как вечерами на вписках, где на кухне остаются самые стойкие и, чаще всего, в гавно.
Мимо широкой, звездчатой формы неоновой стойки бара, и я уже почти дошла до части, где за узорчатой фальшстеной были туалеты, но меня перехватили за руку. Да что ж такое, блять…
Но испуг не успел набрать силу, потому что перехватил меня щуплый высокий жердь в официантской униформе. Чтобы перекричать музыку, склонился к моему уху и проорал:
— Ты тот новенький, да?
А чего теряться? Не отпуская обреченным взором фальшстену, я утвердительно закивала. И меня без обиняков поволокли к лестнице. Первой мыслью было подставить подножку и ринуться в туалеты. Мысль глупая, мне нельзя привлекать внимание. Желательно вообще ничье.
— Мне надо в туалет! — низким голосом запротестовала я, дотянувшись до его уха, но меня усерднее потащили к лестнице.