— Привет, Мисс Ледышка.
Так и замираю с полным ртом.
На диване в гостиной развалился Максим Ларинцев, небрежно скрестив длинные ноги.
— Я Макс.
— Я знаю, — проталкиваю кусок в горло.
Максим отталкивается от дивана и проворно вскакивает на ноги. Обаятельная улыбка, взгляд слегка из-подо лба. Красавчик-казанова. Максим похож на чеширского кота. Весьма милого и привлекательного.
Это его обаяние окутывает как дымка, заставляя млеть и таять. Но я вовремя спохватываюсь. Со мной этот номер не пройдёт. Это друг Лекса. И чтобы там их таких разных не связывало, просто так люди не становятся друзьями, а значит этот мажорчик также опасен.
— Лекс не захотел знакомить с сестричкой, вот я сам пришёл.
Ларинцев раскинул руки, будто собрался обнять, что меня аж передёрнуло. К такому одно слово подобрать можно — павлин. Хвост распушил, голосок до хрипоты понизил, взгляд глаза в глаза. Вот что их с этим мрачным Алексеем связывает? Тот нерушимый как скала, и взгляд такой тяжёлый. А этот как кот после сметаны — довольный и мягкий.
— А ты чего такая пугливая? — Максим подошёл ближе, заметив, что я отшатнулась от его намерения меня приобнять. — Думаешь, съем?
Последние слова были сказаны низким бархатным голосом.
— Макс, — спокойно окликнул Шевцов, который, как оказывается, подпирал плечом косяк. Интересно, давно он так стоит? — Завязывай.
При виде Алексея я почувствовала, что краснею. Вдруг вспомнился его вчерашний пристальный взгляд, тяжёлый и колючий.
— Привет, Лекс, — ответил Ларинцев, даже не взглянув на друга.
И тут он протянул руку, легонько сжал мои пальцы, которыми я держала бутерброд, поднёс к своему рту и прилично так откусил. Я и ахнуть не успела, как он то же проделал с моим латте, громко потянув напиток через трубочку. Всё время, пока он это проделывал, Ларинцев смотрел мне в глаза.
Так и застыла, поражённо глядя на этого наглеца.
— Макс! — рявкнул Алексей, отчего я аж дёрнулась. — Поехали уже.
Развернувшись, братец резко сдёрнул с вешалки в прихожей куртку и вышел за дверь, громыхнув последней.
— Нервный какой-то, — пожал плечами Максим и ухмыльнулся. — Давай, ледышка, поторопись, а то твой братец сейчас начнёт рыть землю копытом.
Ларинцев, небрежно набросив куртку на плечи, тоже вышел на улицу, а я так и осталась стоять, всё ещё соображая, что сейчас только что было.
Понятно, что я для Шевцова — низший сорт, голодранка, позарившаяся на его счастливую сытую жизнь, как, вероятно, он считает. Но чтобы психовать из-за того, что его друзья ко мне интерес проявили? Считает, что таким сорнякам, как навязанная сестрёнка из глубинки, нечего даже в радиусе его друзей появляться.