Сергей Юрьевич сидел за столом чудь дальше и, как обычно, ел в одиночестве. Подсесть к нему никто не решался, ну кроме Юли, конечно же. Схватив свой поднос и выставив грудь вперед, она, как ни в чем не бывало, приземлилась за стол ГАПа и стала увлечённо что-то рассказывать. А он кивать, а иногда даже улыбаться.
И вдруг меня снова осенило. Он никогда ее не ругает и не критикует, одобряет почти все ее эскизы. Разговаривает с ней гораздо мягче и деликатнее, чем со мной. Доверяет ей же самые интересные и важные объекты. А что, если они любовники? Или были таковыми? И тогда Сергей Юрьевич никогда в жизни не поцеловал бы меня, там, в Турции, если бы на его глазах не было повязки. Моё настроение окончательно испортилось, когда шеф отдал Юле свой кусок хлеба, видимо, грудастая забыла взять себе на раздаче. Ну, конечно, мне нельзя букет ромашек, а ему развлекаться с замужней дамочкой можно.
— Не поеду я на ваш этот праздник. В конце концов, что мне там делать?
— Поехали, — убеждая меня, Женя дотронулся до моей руки.
Вытянув пальцы из-под его холодной ладони, я по привычке отвела глаза в сторону, посчитав, что подобное прикосновение неуместно между нами.
— Там будет весело, — добавил Женя.
А я снова взглянула в сторону ГАПа. Юля что-то говорила, а Сергей Юрьевич почему-то смотрел прямо на меня. Но в этот раз взгляда я не отводила, как завороженная купалась в глубоком, немного строгом, но обжигающем взгляде карих глаз. Моя интуиция вопила, что надо отвернуться, нельзя так долго и пристально смотреть на своего начальника, но я не могла, просто не могла отвести глаз. Мужчина — настоящий, сильный, требовательный. Мое женское тело не знало таких. Внутри что-то натянулось, истошно завывая. Желание тоненькой змейкой скользнуло по коже: вверх, потом вниз, слева на право, вокруг шеи, груди, по талии, юркнуло туда, где нельзя… Да что же это такое? Почему я реагирую на Кабаева так сильно? Он просто смотрит, а у меня уже кипяток внутри. Это все из-за дурацкого конкурса в Турции. Не было бы поцелуя «вслепую», я бы воспринимала его иначе.
Отвернувшись первой, я погрузила вилку в пюре, чтобы сосредоточиться на еде и успокоиться, избавиться от власти карих глаз. А когда, не выдержав, я снова подняла голову, ГАПа за столом уже не было.
В тот день я провозилась с паспортами окраски дольше обычного. Почти все ушли домой, осталась только Юля, активно что-то вычерчивающая. Свет горел в кабинете ГАПа. Сергей Юрьевич часто задерживался, а я старалась не думать о том, что мужчина, вызывающий во мне чересчур бурную реакцию, и сисястая замужняя стерва останутся после моего ухода наедине. Взглянув на часы, я в растерянности поняла, что могу опоздать на последнюю маршрутку.