Я вспоминал с Софи старые времена и играл для нее на гитаре, надеясь как–то сообщить, что мы все хотим, чтобы она вернулась оттуда, где она есть. Честно говоря, я понятия не имею, каково ей, лежащей на больничной койке, заключенной в безразличном теле.
Слышит ли она мой голос, когда я говорю с ней? Чувствует ли она, когда я касаюсь ее руки или целую в лоб перед уходом?
Это было тяжело, если не сказать больше.
***
Я пошел в кафетерий, чтобы выпить чашку кофе, а когда вернулся, две медсестры тихо разговаривали в своей комнате. Пока я ждал снаружи, то, что они говорили, заставило меня задуматься, не витает ли моя голова в облаках.
– Как ты думаешь, сколько еще он будет навещать? – сказала одна медсестра другой.
– Даже не знаю. Он, конечно, предан. Особенно если учесть, что он не видел ее двадцать лет.
– Неужели? Я думала, что этот парень был ее бывшим мужем.
– Нет, он ее школьный возлюбленный. Бывший женился на молоденькой после того, как их дочь умерла. Я не думаю, что он вообще пришел бы навестить.
– Это ужасно. Вот придурок. Бедная женщина.
Я почувствовал, как внутри у меня все сжалось, и прислонился к стене.
На мгновение воцарилась тишина, но я услышал шорох простыней, а также то, как с одной стороны опустилась перекладина кровати. Вероятно, они меняли простыни, поэтому я продолжал ждать.
Одна из них тихо сказала: – Ты же не думаешь, что она специально въехала в озеро?
Я наклонился чуть ближе...
– Нет, – ответила другая. – В ту ночь было очень холодно, и один свидетель сказал, что она свернула, чтобы не задеть оленя. Они сказали, что это был несчастный случай.
Мимо прошел больничный работник, толкая тележку, полную сложенного белья. Скрипучие колеса заглушали разговор медсестер, поэтому мне пришлось напрячься, чтобы лучше слышать.
– В любом случае, на это душераздирающе смотреть, как этот бедный парень приходит сюда ночь за ночью. Это романтично и все такое, но я не знаю, как кто–то из них может надеяться. Она была мертва в течение сорока минут. Они должны понимать, что она никогда не проснется. Уж точно не через неделю. И даже если она это сделает, вероятно, у нее будет повреждение мозга.
– Тсс, – резко ответила другая. – Не будь негативной и не говори так при пациенте.
– Но она же в коме. Она меня не слышит.
– Мы этого не знаем. И помни, она должна быть бойцом, чтобы вернуться из мертвых так, как она это сделала. Я бы назвала это чудом, так что все возможно.
Я прислонился головой к стене, закрыл глаза и стал молиться, чтобы медсестра оказалась права. Мне нужно было, чтобы Софи проснулась, потому что было так много вещей, которые я хотел ей сказать – вещи, которые я держал в себе все эти годы, пока мы жили раздельно.