Герти отняла лицо от ладоней. Ревность оглушающей горячей волной затопила её душу.
— За что мне всё это?.. — прошептала Гертруда, чувствуя, как краснеет не то от ярости, не от стыда.
В этот момент Ларс приблизился к ней бархатной тенью, нежно обхватил лицо ладонями и поднял повыше…
Губы его оказались холодным и нежными. Такими же, как и во время укусов. Вот только теперь они не кусали, а мягко касались её горячего рта. Он обнял её за плечи и прижал к себе крепко-крепко. Герти ответила на поцелуй. Она касалась языком его холодного сладкого языка и чувствовала клыки, а сама таяла от прикосновений его умелых губ, и переставала чувствовать под ногами каменную площадку.
— Значит, ты… — спросила Герти, когда их губы разомкнулись.
— Не хочу, чтобы ты уходила, — прошептал вампир. — Но расскажу, где выход на случай… если меня не станет. Только дождись, когда они все покинут это убежище.
— Ларс… — Герти пристально всматривалась в его лицо.
— Нет.
— Почему? — она висела у него на шее и понимала, что не хочет расставаться даже на минуту.
«А это решило бы все проблемы!»
— Ты же видела. Мы — чудовища.
— Я не буду убивать людей. И обещаю хранить целомудрие, — она постаралась, чтобы эти слова прозвучало как можно серьёзнее. — И потом… вам наверняка понадобится помощь. Я готова драться.
— Герти… Не всё так просто… У нас мало времени, — Ларс перехвати её ладони, поцеловал тёплую кожу и вдохнул её аромат. — В других обстоятельствах я бы смог переубедить тебя. Как когда-то Латгард.
«Латгард?» — новый укол ревности кольнул Герти прямо в сердце.
— А пока… просто поверь. Так лучше… — в темноте его глаза сверкнули лиловым. — И прошу тебя… Что бы ни произошло… Пожалуйста, не делай глупостей.
— Хорошо, — ответила Герти.
А Ларс услышал её мысли, и снова поцеловал.
«Странная была свадьбы. Неправильная. Невесёлая. Никто не танцевал — только пили и ели. Хорошо ещё, что обошлось без поцелуев,» — Герти еле поспевала за Отто, который по всей видимости, торопился на брачное ложе.
О том, как именно это будет, думать не хотелось. В голове шумело от выпитого вина. Сердце подскакивало.
«В худшем случае, он консумирует брак. А потом его тело не выдержит, и Отто умрёт. Или заболеет и умрёт. И я стану вдовой… А если всё же выкарабкается? Выздоровеет. Станет ли мстить? Будет ли уважить меня, или Одиль права?»
Герти вошла в гостевую спальню, которую за время пребывания Отто обставили лучше, чем покои отца. За спиной захлопнулись двери.
«Там стража… О, боги, они всё будут слышать,» — стало не по себе.
— Раздевайся, курочка, — Отто провёл рукой по рыжему усу.