В данной связи хочется напомнить о находке в 1961 году при раскопках Кесарии Иудейской обломка каменной плиты с латинской надписью I века, где упоминается имя Понтия Пилата. В надписи он именуется не прокуратором, как у Тацита, а префектом. И это малое обстоятельство было некоторыми авторами истолковано как новое доказательство подложности тацитовского текста: такой осведомленный автор, утверждали они, не мог бы допустить этой ошибки.
Не вдаваясь в другие вопросы, вызванные находкой, отметим лишь, что указанное разночтение в титуле имеет отношение только к служебной карьере Понтия Пилата (одно время он мог быть прокуратором, другое — префектом) и никак не служит подтверждением идеи подложности отрывка.
Таким образом, в арсенале сторонников интерполяции оказались два взаимоисключающих аргумента. По одному — Тацит не мог знать даже имени Понтия Пилата. По другому — он не мог не знать даже частностей его служебной карьеры. И всего курьезнее, что эти разнонаправленные стрелы имели задачей поразить одну и ту же цель — доверие к тацитовскому свидетельству.
Несостоятельность идеи о подложности отрывка выступает и при общем рассмотрении текста. Например, как объяснить, если приписать этот отрывок христианскому интерполятору, что тот в столь резких, чернящих, даже оскорбительных выражениях характеризует религию, исповедником которой являлся сам? И каким талантливым ученым — лингвистом, текстологом и т. п. — он бы должен быть, чтобы так неотличимо, скрыв «отпечатки пальцев» другого века, подогнать свою фальшивку под остальной авторский текст? На эти вопросы едва ли можно найти ответ.
* * *
Римский историк Светоний написал о первохристианах две фразы. Одна в жизнеописании Нерона. «Наказаны христиане, — говорится там, — приверженцы нового зловредного суеверия». Можно полагать, что здесь идет речь о том же эпизоде, который описан у Тацита, а поскольку его свидетельство было сочтено подделкой, такую же оценку и так же необоснованно получила и эта фраза.
Другая, помещенная автором в перечень деяний императора Клавдия (предшественника Нерона), гласит: «Иудеев, которые по подстрекательству Хреста заводили некие смуты, он (император. — М. К.) изгнал из Рима». Эта фраза долгое время была камнем преткновения для историков, поскольку не было однозначного ответа, кто этот «Хрест» (латинское «Хреотус») — христианский ли Христос, имя которого здесь искажено, или неведомый нам персонаж, именовавшийся Хрестом — именем весьма распространенным в то время в греко-римском мире. Сторонники мифологической школы держались как раз этого последнего мнения.