— Успокойся… Марлен, посмотри на меня.
Доган обхватил её лицо руками, и заставил посмотреть себе в глаза.
— Сейчас ты успокоишься, мы приедем домой, и обо всем поговорим… спокойно поговорим. Успокойся. Слышишь меня?
Марлен кивнула. Но уткнулась ему в грудь, и за всю дорогу так и не отлепилась от него ни на минуту.
Доган понимал, что она ищет у него защиты и, хоть еще не до конца разобрался с этим таинственно возникшим братом, чуйка подсказывала, что в этот раз он ей уступит.
Доган устал скрывать от себя праву: для него важна эта девочка, а значит — и её благополучие.
Они приехали в Экталь, пошли в кабинет. Он дал ей выпить воды, и потребовал рассказать все, что она знает про Та-Расса. Марлен, интуитивно избегая спорных моментов и упоминаний про Возницу и тем более Виру, рассказала.
— Доган, я тебя прошу, помоги ему! — плакала Марлен.
Она сидела на диване, он — прислонился к столу, молча слушал её рассказ.
— Он мне родной, он для меня так важен.
— Ты что-то от меня скрываешь, Марлен.
— Мне нечего скрывать, господин, — врала Марлен, тем самым загоняя себя в ловушку.
И Доган, полностью признавая свою капитуляцию, согласился помочь.
— Но прежде чем вытаскивать его, я прикажу провести расследование, предупредил судья. — Вытащу его, только если анализ докажет ваше кровное родство.
— Конечно!
От облегчения, Марлен заплакала. Он начал её успокаивать, она — снова благодарить.
В ту ночь Марлен не терпела его прикосновения, а сама же их провоцировала. Не потому, что любила, но была безгранично благодарна Догану за согласие помочь.
Если бы он был в ту ночь жесток, даже это она бы приняла с благодарностью. Но он не был жесток. Потому что теперь ему претила сама мысль ударить лисицу, которая доверчиво ластилась к его руке.
Это была их последняя ночь, наполненная нежностью и совместным удовольствием. На следующий день в ОГЕЦ-Центр на имя Марлен пришел донос.
Донос Медузы
Доган позаботился о том, чтобы имя одного пленника в списках заключенных «потерялось». Та-Расса, без каких-либо объяснений, перевели в отдельную камеру, к нему было запрещено применять рукоприкладство. Но Марлен, безусловно, об этом узнала не сразу.
На следующий день, ближе к вечеру, Доган вернулся домой, и сразу же увидел на компьютере сообщение от своей лисы с просьбой разрешить ей приехать в Экталь. Он, хмыкнув, разрешил, и вскоре у дома судьи резко притормозила ярко-желтая машинка, и из неё вышла стройная девушка с пышными густыми волосами.
Он на неё смотрел — и не мог насмотреться. Его лиса была красива и умна, и в подаренном им автор смотрелась как никогда прекрасно.