Как страшно нас калечат фразы…
Как хитрый и коварный яд,
Они, влетая в сердце сразу,
Годами тлеют и болят…
Порой молчаньем бьют навылет.
Холодным, липким, ледяным.
И ты нести его не в силе,
Не в силе распрощаться с ним…
Сильнее всех бьет тот, кто нужен…
Заваривай покрепче чай,
Бинтуй увечья потуже…
И привыкай, друг. Привыкай…»
О каких увечьях идёт речь? Я, разумеется, понимаю, что эти стихи написал не он. Мне почему-то кажется, что он взял их из интернета, но они как зеркало отражают его душу. Неспроста ты такой пугливый мой мальчик. Ничего, Паша и его команда докопаются до сути. Они узнает для меня всё о тебе, Саша. «Паша. Пошли человека в его город. Пусть землю носом роет. Найдёт, где парень учился. Поговорит с классным руководителем о нём. Выехать нужно завтра. Я подкину ему премию, если будет результат», — пишу другу. «Рудольф, мне интересно, все влюблённые не могут спать? На часы смотрел? Хорошо, прямо с утра пошлю одного специалиста. У него корочки ментовские остались. Ещё раз напишешь среди ночи, и сам будешь землю носом рыть», — отвечает друг. Хах, действительно, уже поздно. Пора и отдохнуть.
Александр
Я сижу на лавочке и отдыхаю. Имею право. Мужики сказали, что раз они ходят на перекур, то я могу просто сесть и отдохнуть. Сегодня пришёл на работу без настроения. А всё потому, что меня пугает моё состояние. Блин, так я скоро собственной тени бояться буду. Всё дело в том, что после моего первого секса прошло десять дней. И я безумно хочу окунуться в эти ощущения снова. Вы сейчас скажете, что такого, всё юноши хотят много секса. Да, но не так как я. Честно, я пытался представить во время онанизма себя с девушкой. Как я проявляю инициативу, ласкаю и целую её. Но ничего не выходит. Мысли переключаются сами собой, а я снова представляю себя с мужчиной. Только теперь у меня появился конкретный образ, тот молодой человек, который написал мне вчера благодарственную надпись. Он такой красивый. Зеленоглазый блондин с короткой стрижкой и удлинённой чёлкой. Если бы локоны лежали прямо, то, наверное, закрыли бы глаза. Волос такого же цвета и длины, я видел на шёлковой зелёной подушке в клубе. Бред какой-то. Вероятность, что там был именно этот мужчина практически равна нулю. Он очень молодо выглядит. Скорее всего, ему не больше двадцати семи лет. На тридцать он точно не тянет. И вот теперь, он врывается в мои мысли. Я представляю, как он ласкает меня. Как доминирует надо мной, словно я девушка, а он мой парень. А я в ответ млею от его рук и шепчу: «Хочу тебя в себе, Рудольф». Даже имя его запомнил, дурак. А ещё я вспоминаю, как он разглядывал меня в упор, а после дотронулся своими длинными пальцами до шеи и сорвал пластырь. Он хотел удостовериться в чём-то. И это более чем странно. Вчера было третье сентября, первый день занятий. Нас отпустили рано, и в двенадцать часов я уже переоделся на работе. Мог бы и позже подойти, но захотелось пораньше закончить работу и уйти домой к Ольховским. Ведь должен был прилететь шеф. Вечером мы с Евгением долго беседовали, закрывшись на кухне. Я рассказывал о противной бабусе, которая подставила меня. Но заверил, что деньги отдал уже. Ольховский потребовал сказать, где я взял такую большую сумму. «Не спрашивайте, мне нельзя рассказывать. Могу сказать только то, что мне помог ваш друг, владелец клуба Николай Николаевич», — ответил я. Шеф понял всё правильно, долго ругал меня. Потом обещал навалять словесных люлей сыну, за то, что свёл нас. Ну, тут и ежу понятно, кто это сделал. Я уговорил шефа не ругать своего сына. Сам напросился, он тут не причём. Потом мы с Евгением обсуждали моё проживание у них. Ни он, ни жена не были против, что я задержусь ещё, пока квартиру не сниму.